Книга И жили они долго и счастливо, страница 48 – Алёна Селютина

Баюн позвонил снова, Кощей снова сбросил, но тревога уже поселилась в нем. И пока ответчик, отказавшийся от представителя в пользу раскрытия своих недюжих актерских талантов, заламывал руки, изливая суду, как чудовищно несправедливо обошелся с ним истец, быстро набрал Василисе сообщение: «У тебя все хорошо?»

Сообщение было прочитано сразу, но ответ так и не пришел. «Да или нет?» – успел напечатать Кощей, прежде чем настал его черед задавать вопросы. Василиса снова прочитала и снова не ответила. Ответчик возопил что-то глубоко патетическое на тему неуважения к суду и к сторонам Константина Кощеева, который, вместо того чтобы уделять внимание им, пялится в телефон, и Кощей, подавив в себе всколыхнувшееся желание убивать, попросил объявить перерыв.

На лестничной площадке никого не было. Первым делом Кощей позвонил Василисе и, кажется, перестал дышать, когда она сбросила звонок. Тогда он набрал Баюна.

– Царь мой, – без всякого подобострастия начал кот, и Кощей ощутил, как к горлу подкатила волна тошноты. – Полагаю, здесь необходимо твое присутствие.

– Василиса в порядке? – рявкнул Кощей.

– Она жива и здорова, – вздохнул Баюн. – Как приедешь, сначала зайди ко мне.

Никогда еще Кощей не испытывал столь сильных чувств к противной стороне, как в тот день. Наверное, что-то все же промелькнуло в его глазах, пробудив в ответчике инстинкт самосохранения, и судебное заседание удалось быстро отложить.

В Конторе Кощей был через тридцать минут. Ноги несли в сторону Василисиного кабинета, но он заставил себя остановиться и послушаться Баюна. Тот не язвил и не источал яд, но и без того было ясно, что случилось что-то серьезное. И если он сказал сначала зайти к нему…

– Где Василиса?!

Кощей ворвался в кабинет, ожидая увидеть там как минимум военный совет, но Баюн был один.

– Лекция у Василисы, – задумчиво ответил Баюн. – Послушай меня и постарайся не волноваться. Она тебя не помнит. Совсем. Она абсолютно уверена, что ни разу не встречала тебя с тех пор, как вышла из Леса по эту сторону.

Сердце Кощея пропустило удар, но на место страха пришел гнев.

– Ты со мной шутки шутить вздумал?

– Если бы, – вздохнул Баюн. – Более того, она, скажем так, настроена по отношению к тебе враждебно. Примерно как когда я объявил, что нанимаю тебя консультантом, только в этот раз со свойственными ей нынче уверенностью и независимостью.

– Что за бред? – выдохнул Кощей.

– Я не знаю, – честно ответил Баюн.

– Я должен…

– Подожди окончания лекции, я вызову ее в кабинет, она…

– Баюн.

В кабинете стало заметно холоднее. Настолько, что листья стоящего на подоконнике мирта покрылись инеем по краям. Тени неспешно потекли к ногам своего хозяина. Над головой его появились очертания короны…

– Пр-р-равильно, – совершенно по-кошачьи замурчал Баюн и добавил, растягивая для пущего эффекта гласные: – Давай, устрой тут апокалипсис местного масштаба, это, несомненно, добавит в глазах Василисы очков в твою пользу.

Кощей заставил себя глубоко вздохнуть. Потом еще раз.

– Ты издеваешься? – прошипел он. – Забыл, кто я?

– Я никогда не забываю, кто ты, царь мой, – спокойно ответил Баюн. Мирт на окне дрогнул, скидывая с себя ледяное крошево, и с негодованием распушил листья. – Может, и хотел бы забыть, да кровь не дает. А теперь слушай меня. Час назад Василиса ворвалась ко мне и устроила скандал, потому что кто-то гадко пошутил, повесив на дверь ее кабинета табличку с твоей фамилией, и, когда я по привычке назвал ее Кощеевой, она… – Баюн поморщился, давя неприятное воспоминание. – В общем, она отреагировала на это не очень хорошо. И тогда я спросил, что, по ее мнению, должно быть написано на двери. Так, слово за слово, выяснилось: она уверена, что тебя в ее жизни нет и не было. Все остальное за прошедшие восемнадцать лет здесь она помнит, но тебя – нет. Очень избирательно. Понятия не имею, что это: порча, заговор, проклятье… И как снимать – тоже. Василиса отказывается верить, что вообще могла подпустить тебя ближе, чем на несколько метров. Я позвал Варвару, но… У Василисы случилась истерика. Кричала, что мы издеваемся над ней. Уж не знаю, что вы там в прошлом не поделили, но, видимо, для нее это было существенно.