Онлайн книга «О детях Кощеевых»
|
Яков с трудом кивнул. Он на такое надеяться не смел. Если не разобьет и ногами не потопчет, уже хорошо будет. – Спасибо, Василиса Петровна. До свидания. С тяжелым сердцем он вышел из кабинета и притворил за собой дверь. Наверное, из вежливости нужно было попросить передать что-нибудь. Пожелания, теплые слова. Но… В его комнате до сих пор лежали скомканные листы, тетрадные и блокнотные. Яша писал до тех пор, пока не исписал всё, что у него было, но так и не смог подобрать правильные слова, собрать их во что-то толковое. Он сам до конца не понимал, о чем писать. Просить прощения? Или признаться, что хотел бы попробовать еще раз? Умолять встретиться и поговорить? Что она сейчас хотела бы услышать? И хотела ли вообще слышать что-то от него? Поэтому его послание ушло к ней без слов. Когда Яков собирал вещи в короб, ему на мгновение показалось, что их и так будет достаточно, чтобы всё сказать, и он позволил себе в это поверить. В животе заурчало. Надо было поесть. Кажется, он не завтракал. Ужинал ли? Пытаясь вспомнить, есть ли у него что про запас, Яков поплелся в общежитие. Настроение было препоганое. Теперь, выполнив свое обещание, он ощутил себя и свое существование бесполезными. В комнате нашелся пакет гречки. Не то чтобы Яше хотелось гречки, но хотелось есть, а ничего другого не было. Как и поведала Злата в его первый день здесь, на кухне действительно лежала скатерть-самобранка, и они с Климом даже попытались ею воспользоваться. Скатерть предложила им на выбор блины, щи и салат из овощей. У блинов оказался вкус хрена, у щей – горькой редьки, а у салата – соли. Позже Елена объяснила, что кто-то пытался отрезать от скатерти кусок и тем самым попортил ее, и теперь, чтобы добиться от нее чего-то приемлемого, нужно было приложить уйму сил и времени. Мало кто готов был этим заниматься. Так что Яша взял гречку и пошел на кухню. И обязательно бы дошел, если бы из кухни прямо на него не вышел Клим. Они оба замерли, не спеша ни заговорить, ни разойтись. Клим глядел, будто зверь, приготовившийся защищаться. Однако Яков и раньше не планировал нападать, а сейчас тем более чувствовал себя слишком разбитым, чтобы это делать. Они стояли и молчали, пока со стороны лестницы не послышались шаги. – А у меня вот пирожки, – вдруг быстро сказал Клим и приподнял руку, в которой нес увесистый пакет. – Только разогрел. Покупные, но уж точно вкуснее гречи. У себя буду есть. Идем? – Идем, – ответил Яков и послушно направился за братом. И внезапно вся эта ситуация показалась ему донельзя абсурдной. Он засмеялся. – Ты чего? – обернулся Клим, вероятно, решив, что он смеется над ним. – Да как в детстве. Куда ты меня повел, туда и иду, – ответил Яков, не подумав, но брат резко остановился, а Яша не успел и влетел ему в спину. – Клим… Не хотел нападать, а вышло, что всё же кинулся. – Никогда я тебя ни в чем не винил и винить не буду, – вздохнул Яков. – И никто не будет. – Лучше бы я сам тогда оступился. Лучше бы меня… – Не надо, – устало попросил Яша. – Как случилось, так и случилось. Ты ведь не хотел, чтобы со мной что-то произошло. И нечего себя корить. С младенца какой спрос? – Я всё понимал! – Тебе едва четвертая зима минула. Это как с Петюни сейчас спрашивать. Ну, спросил бы? Клим отрицательно качнул головой. |