Книга О детях Кощеевых, страница 172 – Алёна Селютина

Он хотел сказать, что ему не за что ее прощать, но внезапно понял: Злате было важно услышать другое. Ей требовалось услышать то, что позволило бы простить саму себя. А для этого кто-то должен был признать за ней вину и отпустить ее. Что ж…

– Я прощаю. За всё, – шепнул он ей в макушку, покачивая Злату из стороны в сторону. Им обоим нужно было успокоиться.

– Спасибо, – шепнула она в ответ, и он был уверен, что в ее голосе услышал облегчение. – Яш, а я правда слюняво целуюсь?

На фоне всего сказанного это был очень неожиданный вопрос. А с другой стороны, очень своевременный, потому что позволял окончательно покончить с предыдущим разговором и шагнуть во что-то новое.

– Насколько я помню, ты замечательно целуешься, – ответил Яков, поражаясь своей смелости. – Но мы можем проверить еще раз.

Злата подняла к нему опухшее лицо и всё равно показалась ему самой красивой. А потом потянулась вверх. Губы у нее были соленые-соленые, и Яков внезапно для себя обнаружил, что соль может быть куда слаще сахара.

– Ну что? – обеспокоенно спросила Злата, к его великому разочарованию, отстраняясь.

– Очень хорошо, – заверил ее Яша, пытаясь понять, как сделать так, чтобы они продолжили.

– Тебе есть с чем сравнивать? – немного ревниво поинтересовалась она, и эта ревность ему очень понравилась.

– Не с чем, – признался Яков. – Но мне и не надо.

Он попытался снова ее поцеловать, но Злата уперлась ему в грудь руками.

– Нужно кое-что прояснить. – Она обеспокоенно облизнула губы, заставляя Яшу забыть обо всем другом. – То, что мы сейчас целуемся, значит, что мы будем встречаться? Просто, чтобы я понимала. И я всё еще пойму, если нет, и…

И Яков понял, что пришла пора ему принимать решение. Теперь всё было куда ближе к тому, чему учил отец, хотя и нельзя сказать, что от этого стало легче.

– Да, – перебил он. – Мы будем встречаться.

Прозвучало как-то сухо, но Злату вроде бы устроило. Она кивнула и, больше ничего не говоря, снова его поцеловала. Но на этот раз обняла за шею и отстраняться уже не думала. Яков понятия не имел, сколько они так простояли. Губы горели, но прерваться было невозможно. Злата целовала так, будто мечтала об этом весь последний месяц, и это сводило с ума. Теперь он знал, что ошибся, когда думал, что ей не нравится целоваться и что до этого она ни разу не целовала его по-настоящему. Ему вообще казалось, что он целует ее впервые, да так, наверное, отчасти и было. И выходило слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Надо идти, – наконец сдавленно шепнула между поцелуями Злата. – А то меня опять потеряют.

Яша отстранился, тяжело дыша, и коснулся губами ее лба. Злата снова уткнулась лицом ему в куртку. Нужно было расцепиться и сделать шаг в сторону аллеи. Нужно. Но совсем не хотелось. И, желая потянуть время, Яша спросил:

– А что за книгу ты читала? Ну, в которой тебе отношения нравились? Дашь мне?

– Я ее сожгла, – ответила Злата.

Так спокойно ответила, будто это было чем-то само собой разумеющимся. Яков в ужасе отпрянул, чтобы заглянуть ей в глаза и убедиться, что она врет. И понял: нет, не врала…

– Что?! – воскликнул он. – Ты сожгла книгу?!

– Поверь, она это заслужила.

– Это книга!

– Я помню автора и название и куплю тебе такую же, подарю на Новый год, – засмеялась Злата. Яков увидел, что слезы на ее лице уже совсем высохли, и это охладило его порыв. Наверное, сейчас ее душевное спокойствие было все же важнее, чем факт вопиющего святотатства. – Но вообще я считаю, что надо сжечь не только весь тираж, но и всю серию, – уже куда веселее продолжила она, – и когда у тебя мозги потекут от этого сиропа, не говори, что я тебя не предупреждала.