Книга О детях Кощеевых, страница 175 – Алёна Селютина

Вообще, у Демьяна уже накопился целый список того, о чем надо было бы спросить, а он никак не мог набраться храбрости это сделать. И первым пунктом в его списке значился вопрос, знает ли Юля, что ему нельзя иметь детей. Да, они встречались всего полтора месяца. И с одной стороны, говорить об этом было слишком рано, а вот с другой – слишком поздно. Этот вопрос следовало задать до того, как он в первый раз ее поцеловал. Насколько странным был бы этот разговор? Кто вообще говорит о детях до того, как начать отношения? Но они сами уже не дети, и это ему отмерено непонятно сколько, а Юля вовсе не бессмертна. Да и Демьяна никак не оставляло ощущение, что они вместе не чуть больше месяца, а почти все последние двенадцать лет, к тому же Юля никогда не скрывала, что родить ребенка всё же планирует, даже если и придется растить его без отца. И Демьян очень хотел надеяться, что в своих видениях Юля узнала обо всех сторонах проблемы и имела их в виду, назвав главным тот факт, что он будет жить. Но чем больше Демьян об этом размышлял, тем меньше в это верилось. И всё же он продолжал молчать.

Демьян прекрасно понимал, что все его доводы против этого разговора – лишь оправдания, а на самом деле он просто боится, что этим всё и закончится. За ним уже расстилался шлейф из жирных косяков, за которые нельзя просто извиниться, а затем сделать вид, что ничего не произошло. И не было никаких гарантий, что Юля простит ему еще и это замалчивание.

Юля между тем вернулась в спальню, попивая из высокого стакана нечто явно крайне полезное, но больше всего напоминающее Демьяну его самые первые попытки варить зелья, достала из шкафа небольшую спортивную сумку и принялась складывать в нее вещи.

– У меня сегодня младшая группа, потом старшая, – поделилась она. – И мы с Мариной начинаем к конкурсу готовиться, так что рано не вернусь. Я тебе бутерброды сделала. Позавтракай.

На миг Юля пропала в недрах шкафа, а потом вынырнула оттуда, держа в руках длинное красное облегающее платье с открытой спиной и вырезом от начала бедра. Помахала им перед Демьяном.

– Жутко хочу на милонгу. Тысячу лет не танцевала. Давай сходим в январе?

Демьян представил ее в этом платье и смирился со своей судьбой. В принципе, базу он помнил и, кажется, впервые был благодарен отцу за год мучений в зале.

– Но только в том случае, если ты потратишь на меня вечер, чтобы я потом не позорился на паркете, – выдвинул свое условие он.

– Да с удовольствием, – улыбнулась Юля. – Вот только декабрь переживу.

Она с сожалением убрала платье обратно в шкаф, достала гетры, сунула их в сумку и застегнула ее.

– Раз уж рано встали, поеду сейчас и разомнусь по-человечески. Заодно журналы дозаполню, – вздохнула она, а потом безо всякого перехода заворковала, обращаясь к своей шерстистой троице: – Мои солнышки заботятся о том, чтобы маму не уволили и она не потеряла форму, да, мои лапочки?

И полезла на кровать обниматься с котами. Демьян закатил глаза, перехватил ее за талию и подтянул к себе.

– Полежи со мной пять минут, – попросил он. – А то ты с ними общаешься больше, чем со мной.

– Что за глупости, – мурлыкнула Юля и ткнулась носом ему под подбородок. – Тебе так кажется.

– И ничего не кажется.

– Просто раньше мы с тобой встречались целенаправленно, чтобы уделить время только друг другу, а теперь вроде как можно получить друг друга в любой момент. А любой момент – это никогда. Я же говорила тебе, бытовуха всё убивает…