Онлайн книга «О детях Кощеевых»
|
– Привет, – позвала она. Яков кивнул, но глаз так и не поднял. – Яш, прости меня, – попросила Злата, дошла до кровати и села на самый краешек. – Мне очень жаль, что так получилось. Сильно спиной ударился? – Ты же разрешила, – негромко сказал он. – Или я что-то неправильно понял? – Разрешила, – подтвердила Злата. – А потом испугалась. – Чего? – Что ты… ты… Она не могла его так обидеть. Как же это сложно – говорить. – Что просто хочу затащить тебя в постель? – тем не менее сам сообразил Яков и вдруг признался: – А знаешь, хочу. Сам от себя не ожидал, но вот… Злата дернулась и резко повернулась к нему. – Это из-за того, как я поцеловала тебя у Клима? – Это из-за того, что я тебя люблю, – устало ответил Яша. – И меня к тебе тянет. Мне всё время хочется к тебе прикасаться. И целовать хочется. И видеть такой, какой никто не видит. И делать так, чтобы тебе хорошо было. И попробовать то, что еще летом хотел. И я подумал, раз ты согласилась… Если бы ты просто сказала перестать, я бы перестал. Вот так. А она напридумывала себе невесть чего. А ее просто любят. А что она не сразу поняла… Ну, опыт новый. – Я знаю, что ты бы перестал, – кивнула она. – Яш, можно я тебя обниму? Он наконец посмотрел на нее. Потом тоже кивнул. Злата подобралась ближе и потянула его за собой, укладывая их обоих на кровать, обняла, спрятала лицо на груди. – Яш, я не готова, – поделилась она. – Пожалуйста, дай мне время. Извини, я всё понимаю, но… – Не надо извиняться. Нет так нет. – Скажи, а тебе бывает со мной неудобно? – В смысле? – Ну, знаешь, стыдно за меня или еще что-то? За мое поведение? – Нет. – Ладно… А ты мне скажешь, если что-то будет не так? – Злат, ты из-за Клима? – И из-за него… – Боги, я ему рот зашью, – едва ли не прорычал Яков, и Злата вдруг поняла, что с лета он всё-таки изменился. Стал увереннее. – А знаешь что? – продолжил Яша. – Я почти дочитал твою книгу. Так вот, она странная, конечно. Местами очень. Зато я, кажется, понял, что тебе там нравилось. Рядом с героем героиня становилась самой собой и никем не притворялась. Делала что хочет, говорила что думает. То есть она же там перед всеми постоянно притворялась, чтобы никого не обидеть и не расстроить и чтобы о ней не подумали плохо: и перед родителями, и перед подругами, и перед учителями. А рядом с ним – нет. И это здорово, я думаю. Просто ей с ее парнем повезло, и он оказался хорошим, а тебе… тебе страшно не повезло. Но я хотел бы, чтобы рядом со мной ты тоже делала что хочешь. Ну, не так, конечно, чтобы других смущать, и то, что они на кухне творили, пока все в соседней комнате были, – это так не надо, а вдруг бы зашел кто, но вот наедине… – Наедине можно? – Да. Да, можно. – А если что – ты скажешь? – Злата, я не стану над тобой смеяться, как тот. Вот скажи, мои шрамы кажутся тебе смешными? – Конечно нет. – А другие дети надо мной долго смеялись. Я приходил домой и плакал. Но дома родные словно их совсем не замечали. Я долго думал, что шрамы там становятся невидимыми. Вот как в калитку входишь, так сразу. Но потом однажды осознал, что это невозможно, и спросил у отца, почему так. – И что он ответил? – Он сказал, что они любят меня, а значит, и всё во мне. И коли так случилось, значит, будут любить и мои шрамы. А над тем, что любишь, нельзя смеяться. Так что – да. Если что-то будет не так, я просто скажу. И ты говори, чтобы я не ходил и не ломал голову, всё у нас в порядке или нет. |