Онлайн книга «О детях Кощеевых»
|
– Он меня взял! Взял! Взял! – то и дело принималась выкрикивать она. Однако, подойдя к воротам Конторы, она притормозила. Там стояла машина, каких Клим еще не видел. Желтая с красным крестом. «Реанимация», – прочитал он и уже хотел спросить у Жени, что означает это слово, но она вдруг издала странный, резкий звук, будто весь воздух из себя вытолкнула, и бросилась бежать. Клим припустил следом. На середине пути через парк им повстречались трое мужчин. Один держал большой пластиковый чемодан, двое других несли носилки с человеком, пристегнутым к ним ремнями. Клим еще удивился: ему показалось, что на них лежит едва ли не ребенок. А Женя кинулась к этой странной процессии. – Папа! – закричала она, подлетая к носилкам. И только тогда Клим осознал, что происходит. И догадался, что должно означать увиденное на машине слово. – Девушка, вы дочь? – спросил тот мужчина, что нес чемоданчик. – Да! Да! – выдохнула Женя и схватила Савелия Афанасьевича за руку. – У вашего отца подозрение на инфаркт… Женя слабо вскрикнула и засеменила рядом с носилками. Тот мужчина, что нес их у изголовья, явно выбивался из сил, Клим кинулся к нему и перехватил ручки. Услышав голос Жени, Савелий Афанасьевич с трудом приоткрыл глаза. – Чернава… – выдохнул он. – Не грусти… Одну оставляю… Не позаботился… – Старик захрипел, и врач шикнул на него, чтобы молчал. Но Савелий Афанасьевич продолжал смотреть на Женю, и в глазах его была такая мука, что неожиданно для себя Клим решился. Ведь разве мог он не успокоить человека, с которым сидел за одним столом, который делил с ним пищу и который, кажется, был в шаге от смерти? Нет, не так Клима воспитывал отец. – Не одну, – твердо и громко сказал Клим. – Я вашу дочь в жены взял. Я позабочусь. Савелий Афанасьевич глянул на него мутно, а потом понял. – Чернава… – снова выдохнул он. – Без благословения… Но я не сержусь… Я благословляю… За внука Сокола… Хорошо… Ай… И он скривился от какой-то страшной, незнакомой Климу боли. Но они уже дошли до машины, из нее выпрыгнул водитель, забрал у Клима носилки и сам помог погрузить их. – Вы можете поехать с нами, – сказал врач Жене. – Заполните документы. А вы, – обратился он к Климу, – если хотите, езжайте следом. И врач назвал адрес больницы. Женя кивнула и запрыгнула в карету скорой помощи. Клим остался стоять на дороге. Задние двери захлопнулись, и машина умчалась, дико воя и сверкая огнями проблескового маячка. А перед Климом всё стояло Женино лицо: белое, с широко распахнутыми глазами… Он до боли куснул себя за губу и достал из кармана телефон, чтобы вызвать такси. В общежитие они вернулись поздно ночью. В больнице Савелия Афанасьевича определили в реанимацию, куда их, разумеется, не пустили, сказав звонить утром. Женя всё никак не могла успокоиться: то вроде бы брала себя в руки, то снова начинала плакать. Сделала два глотка приготовленного Климом чая, и ее вырвало в мусорное ведро, которое он успел подставить. И Клим не придумал ничего лучше, чем уложить ее спать. – Не уходи, – взмолилась Женя, ловя его за руку. – Пожалуйста. Мне так страшно. А вдруг я тут, а он… – Ну-ну, – попросил Клим, сел рядом с ней на кровать, прислонившись спиной к изголовью, и перехватил ее ладонь. Женька жарко и судорожно дышала ему в бок. – Он говорит, нам друг за друга держаться надо, а я, выходит, его бросила… – лихорадочно прошептала она. |