Книга О детях Кощеевых, страница 77 – Алёна Селютина

* * *

К своей комнате Яша подошел задыхающийся и взмыленный. Он бежал от самой остановки и лишь перед входом в общежитие позволил себе перейти на шаг, чтобы перевести дыхание и постараться не вызвать лишних вопросов. По пути пытался придумать оправдание, но ничего подходящего в голову так и не пришло, и он решил, что разберется по ходу дела. Разговор с Ярой вселил в него уверенность. Она не сочла его переживания пустыми. И подтвердила, что он не одинок в своих желаниях. В этой ситуации могла быть права не только Злата. И у него было право отстаивать свою позицию.

В общем, он не сошел с ума, и далеко не все правила оказались ошибочными.

И теперь у него был план.

Потому что поговорить – это ведь тоже план, да?

Вооруженный всем этим, Яков открыл ключом дверь и поспешно вошел внутрь. И замер на пороге.

Злата спала на его постели. На неразложенной. В одежде. Уткнувшись носом в его подушку, которую, видимо, специально достала из-под покрывала.

Яков поспешно прикрыл рот рукой: собственное дыхание показалось ему слишком громким. Потом очень-очень осторожно, стараясь не произвести ни звука, закрыл дверь на защелку, разулся и тихо-тихо подкрался к кровати, ощущая себя так, словно приближается к дикому зверю. Дядька как-то раз водил его смотреть на медведицу с медвежатами. Мохнатые малыши резвились всего в десятке саженей от них, а медведица недовольно косила глазом на непрошеных зрителей, ворчала, но бросаться не спешила. Дядьку уважали и люди, и животные. А Яков запомнил испытанное тогда ощущение восторга, перемешанного со страхом. Одного удара медвежьей лапой хватило бы, чтобы вспороть ему грудь или проломить череп. И он старался не дышать… Прямо как сейчас.

Он опустился на колени и всмотрелся в лицо Златы. А может, притворяется?

Но, кажется, она и правда спала.

Несколько раз Яков просил ее остаться на ночь, но она всегда находила повод не делать этого. Всё время куда-то бежала, а ему так хотелось порой остановить ее, просто смотреть на нее, просто обнимать, просто…

Яра спросила, как долго он готов терпеть. И вот сейчас, глядя на Злату, Яков снова согласился с тем первым своим ощущением: больше так продолжаться действительно не может. Либо они начнут встречаться по-настоящему, либо их встречи прекратятся совсем. Раз уж здесь такие правила, то играть по ним может не только Злата, но и он. Вряд ли он когда-нибудь сможет ее забыть. Но зато так сможет не возненавидеть.

А пока они еще не поговорили, не решили всё окончательно – ведь как бы Яше ни хотелось верить, что решение будет в его пользу, получалось слабо, – он мог, наконец, просто насладиться ее близостью. Наедине. В тишине. Не торопясь.

Очень хотелось дотронуться, погладить по щеке, по волосам. Но Яков не стал рисковать. Разбудит ведь.

Оставалось лишь смотреть. Что ж, в свете всего – тоже немало.

А во сне Злата выглядела иначе. Неожиданно уязвимой в противовес своей обычной холодности и неприступности. Черты стали мягче. Куда-то исчезла их почти идеальная, невозможная в природе симметричность, но одновременно с этим в выражении ее лица появилось нечто болезненное, усталое, едва ли не изнуренное. Он видел такое в зеркале порой, когда мучился болью в спине. Теперь Злата выглядела почти слабой. Впрочем, нет, без почти. Она выглядела беззащитной. Ранимой. И Яков вдруг осознал, что перед ним тот самый фантом, за которым он гонялся всё это время. Который мерещился ему порой в ней. И который он уже было окончательно списал на разыгравшееся воображение.