Книга О детях Кощеевых, страница 97 – Алёна Селютина

Он выбрал не ее.

Она снова оказалась недостойной чьей-то любви. Это был вполне закономерный, хорошо известный ей исход, но получить такой удар от Дёма оказалось выше ее сил. Она ведь старалась ради него. Всячески себя сдерживала. Так почему?..

Через пару часов после произошедшего Юля уже точно знала, что погорячилась, выставила себя идиоткой и завтра первым делом придет к нему и извинится, чтобы они снова могли быть друзьями. Но она не успела. Демьян пришел к ней первым.

И отчасти это тоже было причиной, по которой Юля сейчас стояла здесь. Той ночью Демьян пришел, утверждая, что всё объяснит. Он всё-таки не оставил ее.

– Евдокия там, где ей хорошо, – ответил Демьян.

– То есть? – оробела Юля.

– Нет-нет, что ты… С ней всё в порядке. Она жива и здорова. И относительно довольна своей участью.

– Относительно…

– Да. Потому что она хотела остаться здесь. Со мной. Поэтому относительно.

Юля испытала двоякое чувство. С одной стороны, за неизвестную сумасшедшую стало боязно. С другой, сумасшедшая обозвала ее прислугой и посягала на Демьяна. А Демьян, выходит, этому и правда был не рад. Жива, здорова и относительно довольна… Пожалуй, этим можно удовлетвориться. Ладно, с этим вопросом вроде бы разобрались. Судя по всему, настало время допроса с пристрастием, но Юля не решалась начать. Демьян выглядел слишком плохо, чтобы на него злиться и в чем-то обвинять. И она спросила совсем другое.

– Как ты?

– Так себе, – ответил он, а потом вдруг улыбнулся. – Но ты пришла, и стало лучше. Я очень рад, что ты пришла, Юль, даже если только затем, чтобы дать мне по физиономии. Готов подставить щеку.

– Ха-ха… Дурацкая шутка.

– Так я же мастер дурацких шуток.

Юля не удержалась и хихикнула. Это была правда. Дём действительно был мастером дурацких шуток, но эти шутки частенько ее спасали. А он улыбнулся еще шире. Она засмотрелась.

У Демьяна была удивительная внешность. Он как был мальчишкой, так и остался, и не знай она, что ему тридцать четыре, то и тридцать дала бы с натяжкой. Нос идеально прямой и вздернутый – и как это в школе ни разу в него ничем не прилетело? – ямочки на щеках, голубые глаза. Плетеные браслеты, что он носил не снимая. А еще кудри… В свое время Юлю зацепила именно его шевелюра. Она шла себе по комнате, полной людей, раздумывая о том, куда бы приткнуться, и вдруг уперлась взглядом в это чудо. Замерла, не поверив своим глазам. Перед ней предстало само очарование, воплощенное в живом человеке. Пройти мимо такого было бы преступлением. Надо было брать. Но рядом с ним уже крутилась какая-то девица, вовсю строила глазки. Демьян вроде бы тоже проявлял интерес. И Юля поняла, что у нее будет только один шанс. Она держала в руках банку с пивом. Пить не пила, а банку взяла лишь затем, чтобы избежать навязчивых вопросов о причинах своего трезвого образа жизни. Она посильнее встряхнула ее, потом еще и еще раз, и направилась прямо к нему…

Позже ночью, когда Демьян уснул, она запускала пальцы ему в волосы и протягивала его кудри сквозь них, глядя, как они распрямляются, а потом, вернув себе свободу, снова закручиваются в кольца. Как он ей понравился. Легкость, с которой Демьян с ней общался, шла рука об руку с уважением. Он был с ней очень вежлив, не позволил себе ни одной скабрезности и явно был готов дать уйти, если она не захочет продолжения. Не потащил в кровать сразу же, как они приехали. И – черт возьми – он ее раздевал. Определенно, это было самое потрясающее, что случилось с ней той ночью. Демьян не просто снял с нее эту чертову пижаму, он расстегивал ее медленно и не разозлился, когда замок не поддался с первого раза, а она рассмеялась. А потом сантиметр за сантиметром высвобождал ее плечи, глядя ей в глаза, и это завораживало и отчего-то пугало. Юля прекрасно помнила, как смутилась в тот момент: она не привыкла к такому вниманию и теперь ощущала себя дорогим подарком, который неспешно освобождают от обертки, желая насладиться предвкушением, потому что ценно не обладание, ценно мгновение. Она поняла, что покраснела, по тому, как он улыбнулся ей. А потом поцеловал.