Книга Жена двух генералов драконов, страница 24 – Кристина Юраш

— О, я мастер преподавания, — его губы изогнулись в улыбке, но глаза оставались холодными. — Я даже подумывал бросить всё и давать уроки музыки. Только вот, боюсь, с моим темпераментом и терпением мало кто из учеников доживет до экзамена. Зато те, кто доживут, будут отзываться на: «Дураклий».

Даже это слово ранило меня. Его в шутку использовал мой муж. И, кажется, я знаю, от кого он нахватался.

Я не ответила.

Только смотрела на рояль.

Мои пальцы ещё дрожали от той одинокой ноты.

— Вы не боитесь, что он снова заиграет? — спросила я, кивая в сторону рояля. Мой голос прозвучал с вызовом. И улыбка коснулась моих губ.

— Нет.

— А если заиграет?

— Тогда, — сказал он, — я вызову плотника.

— Это не шутка! — разозлилась я.

— А я и не шутил. Я серьёзен, как похоронный звон, — с усмешкой произнес Агостон.

— Вы и выглядите не лучше, — бросила я, не понимая, почему я вообще с ним разговариваю? Давно нужно было просто взять, развернуться и уйти! Но я почему-то стою здесь, как дура, продолжая этот диалог.

— Спасибо. Это мой любимый комплимент от жены, которая ненавидит меня за то, что я дышу, — умилительно произнес Агостон. — И все-таки ради вас я готов сделать исключение. Вы же хотите, чтобы рояль снова играл? Мое предложение остается в силе.

— Зачем вы мне это говорите? — произнесла я, гордо глядя на Агостона.

— Затем, чтобы продлить себе жизнь в нашем счастливом браке хотя бы еще на один день. Цепляюсь за каждую возможность, — рассмеялся он.

— Простите, мне нужно идти. Я не хочу терпеть ваши попытки быть милым и обаятельным, — парировала я, усмехнувшись.

Я взяла свечу, стоявшую на камине, и молча ушла. Ее мягкий свет освещал коридор, создавая уютную атмосферу. Я шла по длинному коридору, украшенному картинами и гобеленами, и чувствовала, как внутри меня разгорается странное волнение.

Войдя в его кабинет, я обнаружила, что он был пуст.

На полках стояли книги в кожаных переплетах, на стене висели огромные карты, а на столе лежало перо в чернильнице.

В воздухе витал легкий запах чернил и кожи. Я подошла к столу и взяла лист бумаги. Он был чистым и гладким, словно ждал, чтобы я начала писать.

Я зависла над бумагой, пытаясь подобрать слова. Мысли путались, как листья в осеннем ветре. Что сказать? Что написать? Эти вопросы терзали меня, как назойливые комары в летний вечер.

— Ты здесь, любимый?

Свернув записку, я снова раскрыла таинственную книгу с безымянным автором.

Мой взгляд упал на страницу, которую я искала. Она была подчеркнута чьей-то рукой — не моей. Кто-то до меня пытался связаться с ушедшим. Может быть, этот человек страдал так же, как и я, или же просто искал ответы на свои вопросы.

Хотя, возможно, это был какой-нибудь племянник, который тряс умершего дядюшку: «Где завещание, старый хрыч?».

Я осторожно провела пальцем по подчеркнутым строкам. «Место должно быть особым. Не тем, где вы любили. Не тем, где вы смеялись. Это место рождает холод внутри. Где сердце сжимается, как от прикосновения смерти. Там, где вы чувствуете — он был. Там и оставьте послание.»

Эти слова, как ледяные иглы, вонзились в мое сердце. Я закрыла книгу и положила её на стол. В комнате стало ещё темнее, и только слабый свет от окна пробивался сквозь занавески. Я взяла свечу, бумагу и перо.

В моих руках они казались хрупкими и почти живыми, словно могли почувствовать мою тревогу.