Книга Чудесные рисунки боярышни-актрисы, страница 36 – Василиса Мельницкая

Мира видела море впервые. В детстве отец их с мамой на курорты не отправлял. Вольку с братьями Лидия Алексеевна возила на Кавказ, а Мира все лето проводила на даче в Малаховке.

«Динь-динь! - пел в ушах ветер. – Дон-дили-дон!»

- Поедем? – предложил Владимир. – До Мореграда еще час добираться.

Мира кивнула, и Владимир помог ей забраться в экипаж.

Лукоморье ей уже нравилось. И, кажется, оно отзывалось, встречая наследницу Загорских. Иначе воздух на вкус не казался бы сладким, ветер – звенящим, а из-за туч не выглянуло бы солнце.

Жаль, что в мамином дневнике не нашлось ничего, что помогло бы Мире разобраться в обязанностях хранительницы. Зато стало понятно, каким человеком была мама, почему так тяжело болела и почему не занималась воспитанием маленькой Любаши.

Мама писала живо, ярко. Она собиралась отдать дневник дочери в день ее совершеннолетия. Мира сбежала из дома раньше, потому ничего и не узнала. Мама не успела.

Со страниц дневника она словно разговаривала с Мирой. Делилась тем, что ей довелось пережить. Объясняла, отчего вела себя холодно и безразлично.

Маму выдали замуж рано, в шестнадцать лет. И разница в возрасте с мужем была огромной. Он казался ей стариком. И все, чего он хотел – это наследника с кровью хранительниц Мирового дерева. Он считал, что это укрепит род Яковлевых, сделает его значимее, сильнее. А до Лукоморья ему дела не было. И вообще, женщина должна слушаться мужа, жить при муже, заниматься хозяйством и воспитывать детей. Какая еще хранительница земель?!

Мама могла ей стать. Муж не позволил. Дар не просто запечатали, вырвали с корнем. И не без помощи темного ведовства. С тех пор маму стала мучить мигрень, и жизненные силы потихоньку утекали.

Она родила дочь. Яковлев был недоволен, но выгнать жену с ребенком не мог, это сочли бы неприличным, недостойным. Он запретил жене рассказывать дочери о Лукоморье, запретил как-то влиять на нее, воспитывал по собственному разумению. И надеялся, что дочь когда-нибудь родит ему внука. Наследника с «правильной» кровью.

Деспот и тиран. Других слов для отца у Миры не находилось. Будь она моложе, пролила бы над маминым дневником немало слез. Но собственный жизненный опыт подсказывал, что прошлое уже не вернуть. Все случилось… как случилось. И, наверное, ей даже повезло, что хватило решимости сбежать из дома.

Да, определенно повезло.

Прошлое не изменить, но сейчас рядом Волька, ее первая и единственная любовь. Мира специально держала его на расстоянии, пользуясь покровительством Лидии Алексеевны. Ей нужно время, чтобы… осознать. Все же это непросто, столько лет жить без надежды, а потом…

И наследство это непростое. И любимый мужчина рядом. Все так замечательно, что во всем видится подвох.

Но теперь, пожалуй, Мира готова к разговору с Владимиром. Вот доедут, устроятся и…

Дом Загорских стоял на склоне горы. Дом? Дворец. Огромный, воздушный, с белыми мраморными колоннами, обрамляющими портик. С мраморными же статуями в парке, окружающем сей дворец. Когда экипаж ехал по дорожке, ведущей от ворот к портику, Мира успела заметить и фонтаны. Похоже, их отключили на зиму.

- Это… моё? – спросила Мира, обращаясь к Владимиру.

- Боюсь, что нет, - вежливо ответил он. – Когда-то дом принадлежал твоей прабабке, а бабка, унаследовав его, передала младшей сестре. Хозяин тут Красибор.