Книга Чудесные рисунки боярышни-актрисы, страница 93 – Василиса Мельницкая

- Но я не нашла то, не знаю что, - сказала Мира. – Я знаю, что нашла.

- Навряд ли, - улыбнулся Кощей. – Красибор?

Тот расправил плечи.

- Властью, данной мне Анастасией, передаю силы, принадлежащие роду хранительниц Лукоморья, Любомире, прямой наследнице рода Загорских, - произнес он громко. – Условия соблюдены.

И… всё? Ничего не происходит, потому что Мира условия не выполнила! Она не нашла…

Вдруг стало больно дышать. Перед глазами замелькали цветные пятна. В ушах зазвенело, загудело. По телу прошла дрожь. Мира пошатнулась, сжала виски пальцами.

- Не пытайся удержать! Стань ею!

Голос Кощея она едва различила сквозь адскую какофонию. Мира слышала… все и сразу. Как морская вода лижет камни на берегу. Как сухой лист перекатывается по пожелтевшей траве, подчиняясь воле ветра. Как носятся по полю мыши-полевки. Как родники пробиваются на поверхность земли. Как птицы рассекают воздух крыльями. Как…

Владимир крепче сжал ее ладонь. За другую руку взял Кощей. И полегчало. Мира не оглохла, но звуки стали тише, отчетливей. Рыжий кот потерся о ноги. Лидия Алексеевна, сбросив шаль, расправила прозрачные крылья, взмахнула ими – и облако из золотой пыльцы окутало Миру.

Сила кипела в ней, текла по жилам раскаленной лавой. Сила пела, вырвавшись на свободу. Сила рвалась в небо, будто Мира могла превратиться в птицу и полететь.

«Не пытайся удержать! Стань ею!»

В небо поднялась жар-птица. Нет, Мира в нее не превратилась. Она осталась на земле и видела все своими глазами: золотые перья, огненные крылья. И слышала, как птица поет – волшебно, чарующе. При этом из клюва ее на землю падали жемчужины. И на том месте вырастал огнецвет.

Перунов цвет, исполняющий желания.

- Красибор, - позвала Мира.

Брат стоял поодаль, заворожено уставившись уже не на птицу, на цветы. Птица исчезла. Мира приняла силу хранительниц Лукоморья.

- Красибо-о-ор…

Он вздрогнул и взглянул на Миру.

- Сорви цветок и загадай желание, - сказала она. – Это твое чудо.

Кощей отвернулся, выпустив ее руку.

- Наде огнецвет не поможет. Ее заколдовали на Буяне, - сказала Лидия Алексеевна. – Ей живая вода нужна.

И Мира с ней согласилась.

Глава сорок вторая, в которой Владимир уже не удивляется чудесам

Лукоморье – место, где творятся чудеса. Может, и нечасто. Может, и не каждая хранительница на такое способна. Но факт оставался фактом, упырь стал человеком. Обычным живым человеком, не нуждающимся в чьей-то крови. Это Владимир видел так же ясно, как стихию, что обуздала Мира.

Близость источника, концентрат силы… И, пожалуй, воля богов. Не только Живы и Даждьбога, посадивших мировое дерево, но и Перуна, к примеру. Наверняка, и остальных тоже. Тут даже Чернобог вполне в своей власти.

Лукоморье вернуло истинную хранительницу. И простило внука Анастасии, обманувшей сестру ради собственной выгоды. Хотя его-то за что прощать? Он не виноват в том, что стал упырем.

Вместе с жизнью к Красибору вернулись и воспоминания. Потрясение от осознания всего произошедшего было столь велико, что он плакал, не стесняясь слез. И утешать его взялась матушка. Наверное, это правильно. Вилы дружелюбны к людям, особенно к мужчинам. Безусловно, когда те вил не злят. У ног Красибора крутился и Оскар, в кошачьем обличье.

Мира же отошла от кургана и, раскинув руки, кружилась на поляне. Владимир видел, как от нее во все стороны тянутся золотые нити, и Мира в них не путается, перебирает пальцами, словно натянутые струны.