Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 1 – Василиса Мельницкая

Матушка умерла неожиданно. Я не видела ее около трех лет, а горничная Маняша, регулярно навещающая нас с Митей, на вопрос о здоровье графини неизменно заверяла меня, что оно в полном порядке, и дела идут хорошо.

Мне лгали. Подозреваю, то был приказ матушки. Она считала, что у меня хватает забот и без треволнений о ее здоровье.

Известие о смерти матушки принесла все та же Маняша. Иной связи со Свиридовыми у меня не было.

С тех пор, как отец отрекся от дочери, опозорившей семью, только матушка поддерживала со мной отношения, и то через Маняшу. С ней она передавала короткие письма, подарки для Мити, немного денег для меня и пожертвования скиту, где мы с сыном нашли приют.

Благодаря этим пожертвованиям меня терпели, не привлекая к обязанностям жрицы. Жили мы в маленьком, в одну комнату, но отдельном домике. Я помогала на кухне, и ели мы с общего стола, а зимой нам выделяли дрова для печки.

Маняша приезжала в скит богини Лели каждый месяц. Ее поездки ни у кого не вызывали подозрения, она неизменно совершала их в течение тех пятнадцати лет, что служила у матушки. Маняша и предложила поселить меня с сыном в скиту. Онрасполагался достаточно далеко от поместья отца, и риск, что здесь появится кто-то из знакомых семьи Свиридовых, был невелик.

Неладное я заподозрила, когда Маняша не появилась в обычное время. Никаких писем на мое имя не приходило, и я предположила, что она могла заболеть, и приедет позже. Однако, когда я увидела ее в черном платье на крыльце нашего с Митей дома, то как-то сразу поняла, что стало причиной траура.

- Мама? – спросила я, едва шевеля онемевшими губами.

- Ирина Олеговна скончалась, - подтвердила мою догадку Маняша. – Ульяна Алексеевна, примите мои искренние соболезнования.

- Почему? Что случилось? – выдохнула я, с трудом веря в произошедшее.

- Она… болела, - с запинкой призналась Маняша. - Сердце.

- Я успею… попрощаться?

Она отрицательно качнула головой.

- Обряд проведен. Урна с прахом вашей матушки захоронена в семейном кургане.

Мне не позволили попрощаться с мамой. Я поняла, что по-настоящему осиротела.

Маняша осталась, чтобы помочь мне провести обряд поминовения. А потом сказала, что будет приезжать в скит, как обычно, но денег и пожертвований больше не будет. Она и сама хотела сюда перебраться, но отец попросил ее остаться в доме, чтобы помогать с подрастающей внучкой.

Мне и поплакать толком не удалось. Митя чувствовал мое настроение, крутился рядом, а если видел слезы на моем лице, то сам начинал плакать.

Вскоре меня пригласили к матушке Ираиде, настоятельнице скита.

- Сочувствую твоему горю, Ульяна, - сказала она. – Как ты собираешься жить дальше?

- Остаться здесь вы не позволите? – спросила я.

- Отчего же, оставайся. Станешь жрицей, а Митя – нашим воспитанником. Его переведут в мужской скит, когда ему исполнится пять. Или плати за жилье. Работа на кухне не покрывает ваше с сыном содержание.

Большую часть тех денег, что присылала мне мама, я откладывала. Нельзя всю жизнь прятать Митю в скиту. Ему нужно учиться, и не на жреца, а в нормальной школе, в городе. Но если отдам деньги настоятельнице, то останусь ни с чем. Лучше уехать сейчас, найти нормальную работу. Я умею неплохо готовить, управляться с малышами, могу обучать девочек музыке или хорошим манерам. И ехать надо в Москву, там у отца нет знакомых, а город большой, авось, найдется работа и для женщины с ребенком.