Книга Чудесные рецепты крестьянки-самозванки, страница 64 – Василиса Мельницкая

Нет, я понимала, что он прав. У меня сын, я должна думать о собственном здоровье. И слезы эти — всего лишь последствия моего болезненного состояния. В эти дни глаза вечно на мокром месте. Но я не ожидала, что Владияр Николаевич будет меня утешать. А он гладил ладонью по волосам, вытирал мокрые щеки платком… и просил прощения.

Тут легче поверить, что у меня на фоне недуга бред начался. Это больше похоже на правду, чем-то, что я слышала.

— Уля… Ульяша… перестань… не плачь, — уговаривал Владияр Николаевич шепотом. — Я дурак. Я испугался. Мы с этим справимся. Мы обязательно тебя вылечим…

Я почти ничего не видела из-за слез… и узнавала голос. И прикосновения.

«Машенька, — шептал в темноте мой любовник. — Машенька, ты очаровательна… Ты такая… сладкая… такая…»

Солома больно кололась и лезла в нос. А он убирал ее от лица… и целовал… целовал…

— Что у вас тут происходит? — громко осведомился вернувшийся Афанасий.

— Мама! — Митя бросился ко мне, обнял.

Что это? Судьба или злой рок? Шутка богов? Ночь любви… и встреча через четыре года. Нежданная. Нежеланная. Княжич из великого рода, инвалид. И падшая женщина с ребенком, его служанка.

Я, может, и еще поплакала бы, да мне дали лекарство. И я уснула, прижимая к себе Митю.

«Невозможная женщина! Вроде бы разумная, взрослая, и такое глупое поведение. Ведь и с мужчиной была, и рожала, а стесняется, будто наивная барышня. В естественной физиологии нет ничего стыдного…»

Владияр не мог отвести взгляда от спящей Ульяны. Митю Афанасий увел — купать и укладывать в постель. А с ней что делать? Разбудить надо бы, да жаль, так сладко спит. И черты лица, наконец, разгладились, исчезла гримаса боли.

Владияр укрыл Ульяну одеялом и сидел рядом. Сон караулил. Хотя это тоже глупо.

Ульяна вдруг чихнула и открыла глаза.

— Врушка, — сказал Владияр.

— А? — Она едва смогла сфокусировать взгляд спросонья.

— Сказала, что здорова, а сама…

— Это не болезнь, — возразила она и зевнула.

— Лекарь сказал, что болезнь. Завтра в город поедешь, с Афанасием.

— А вы тут с Митей останетесь? — ехидно поинтересовалась Ульяна. — Один?

— Все вместе поедем. Митю у брата оставим, поиграет с Василисой. И если нужно будет лечь в больницу, ляжешь и будешь лечиться, поняла?

Ульяна вздохнула и села, поправляя волосы.

— Владияр Николаевич, спасибо вам. За все спасибо. Вы очень добрый человек. И я понимаю, почему вы так добры ко мне и Мите. Но вы не можете… навязывать… — Она тщательно подбирала слова. — …свое отношение к нам… другим людям.

— И что же ты понимаешь? — прищурился Владияр. — Почему я… добр?

— Вы к Мите привязались, — тихо ответила Ульяна. — Сына в нем видите, которого вы… которого у вас…

— Которого у меня не может быть, — закончил за нее Владияр. — Смелее, Ульяна. Не стоит щадить мои чувства.

— Возможно, вы ошибаетесь? У вас… могут быть дети. Бастарды…

— Нет, — резко ответил Владияр. — Я из рода ведунов, у нас есть книга, где отображаются все, в ком течет наша кровь. Отец сказал бы.

Ведь сказал бы? Отчего-то Владияр в том засомневался. Надо бы спросить. А еще лучше — самому в книгу заглянуть. Батюшка с собой ее не увез, в палатах оставил. Можно и напроситься… к Александру в гости.

— Тогда, конечно, вы правы, — сказала Ульяна, сникнув. — В любом случае, вы не можете усыновить Митю без моего согласия. А я его не дам. Я эгоистична, Владияр Николаевич, и не расстанусь с сыном даже ради его блага. Быть же с вами рядом я могу только в качестве вашей служанки. Не стоит дразнить гусей.