Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 102 – Василиса Мельницкая

— Так вы можете использовать их, чтобы продукты покупать, — подсказала я.

— Мне уже заплатили, — напомнила она. — Если что и выйдет чуть дороже, деньги останутся.

— А что останется, вы мне отдадите… потом. Хорошо?

— Договорились, — кивнула Антонина Юрьевна. — Так ты уверена, что хочешь завтракать в кафе? Пирожными?

И верно. Я об этом не подумала.

— Садись, — рассмеялась она. — Салат тебе сделаю, из капусты и морковки. И рыбу на пару. Я на обед рыбные котлеты планирую, рыбки свежей купила.

Позже, уплетая вкусный салат, щедро сдобренный растительным маслом, и нежную кумжу, я подумала о том, что зря злилась на Клаву. И Соня была права. И, пожалуй, на Бестужева я зря обиделась. Ему задание дали, он старается. Я устала на тренировке, но не потому, что он требовал невозможного. Это я… слабачка. И у меня не так уж много времени, чтобы сравняться по силе и выносливости с мужчинами. Если такое, вообще, возможно.

Поэтому первым делом, когда мы вновь встретились с Бестужевым, я попросила у него прощения.

— Да брось, — сказал он. — Это не ты, это твоя сила бунтует. Мы все через это проходим.

— И ты? — спросила я.

— И я. — Он кивнул. — Перепады настроения, эмоциональные срывы. Всякое бывало. Ты еще неплохо держишься.

Я смутилась от похвалы.

— Но мне приятно, что ты извинилась, — добавил он. — Чисто по-человечески. Скажи, ты меня уже чувствуешь?

— Мне кажется, что да, — ответила я. — Если ты не закрываешься. И других людей тоже, слегка.

Для занятия Бестужев выбрал берег залива, благо погода позволяла. Облака скрывали солнце, но было тепло. Мы расстелили плед на песке, неподалеку от дачного поселка. Местные, если и ходили мимо, то на нас не обращали никакого внимания.

— А теперь? — спросил Бестужев.

Знакомое чувство словно окутало меня в уютное одеяло. Я поймала себя на том, что щурюсь от удовольствия, будто кошка на солнышке.

— Это наведенное? — испугалась я.

Бестужев отрицательно качнул головой и ткнул себя пальцем в грудь. Значит, снял блок.

— Ментальный щит работает не так, как магический, — сказал он. — Магическим щитом ты закрываешься от чужой атаки. И можешь атаковать сама. Ментальный щит… я буду называть его блоком. Он именно блокирует. Ты не ощущаешь чужие эмоции, никто не ощущает твои. Блок отсекает тебя от внешнего мира. В обычной жизни мы им редко пользуемся. Гораздо важнее научиться воспринимать эмоциональный фон, как нечто обычное.

— Тогда почему Александр Иванович велел научить блоку? — удивилась я. — Будто это самое важное.

— Это важно, Яра. Твоя сила еще не достигла пика. Когда это произойдет, ты будешь чувствовать всех окружающих. Сразу. Поверь, это очень неприятно. Это как очутиться среди орущей толпы. Только кричать люди будут без слов, эмоциями, причем у тебя в голове.

— Даже представлять страшно, — поежилась я.

— Вот поэтому нужно уметь ставить блок. Постепенно ты привыкнешь обходиться без него.

Бестужев говорил мягко, без строгости в голосе, но я внимала его словам, будто на уроке, испытывая нетерпение. Быстрее бы приступить к практике!

— Первое, скорее, совет, — продолжил Бестужев. — Это поможет справиться с психологической нагрузкой. Выбери «якорь». Что-то, что ты будешь повторять каждый день, как часть своей обычной жизни. Не спрашивай, как это работает, сам до конца не понимаю. Но работает, честно. Эспер часто сталкивается с тем, что для обычного человека не является нормой. Очень важно не сойти с ума. «Якорь» будет держать тебя «у земли», напоминать, что ты — простой человек с простыми привычками.