Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 164 – Василиса Мельницкая

День тянулся невыносимо долго. Я читала рассказы, наугад тыча пальцем в оглавление. Играла с Карамелькой. Дремала. Пыталась приготовить обед, но потерпела поражение, так как в холодильнике обнаружились кастрюля с борщом и кастрюля с голубцами. Наблюдала, как Саня деловито достает еду для себя и щедро делится ею с Карамелькой. Погода опять испортилась, шел дождь. И к окнам я старалась не подходить. Даже свет включать не стала, когда стемнело.

— Яра⁈

Кажется, я опять задремала. Не слышала, как открылась входная дверь. Меня разбудил голос Александра Ивановича. Но отчего он такой… нервный?

— Я тут, — отозвалась я. — Что-то случилось?

В комнате вспыхнул свет, я зажмурилась.

— Ты чего в потемках сидишь? — сердито спросил Александр Иванович. — Я решил, что ты сбежала.

— А смысл? — вздохнула я.

И, открыв глаза, увидела, что Александр Иванович пришел не один.

Шереметева-старшего я видела не впервые, но нас никогда не представляли друг другу. Меньше всего мне хотелось любезничать с дедом Матвея, особенно после того, как я узнала о том, кто прибрал к рукам богатства Морозовых, однако я встала и вежливо поклонилась. Александр Иванович представил дядю.

Интересно, зачем он явился… этот Петр Андреевич? То есть, понятно, что ко мне. Но зачем? Я же не отказывалась говорить правду.

— Так вот ты какая, Яромила Морозова, — произнес Петр Андреевич.

— Михайлова, — поправила его я.

И чуть не добавила: «Вашими стараниями».

— Морозова, — повторил он. — Ты сильно выросла с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

— Прошу прощения, вы пришли ко мне, чтобы воспоминаниям предаваться?

— Яра! — возмущенно одернул меня Александр Иванович.

— Оставь, Саша, — отмахнулся Петр Андреевич. И усмехнулся. — Она вся в отца. Яра… Ты позволишь так к тебе обращаться?

Я повела плечом, мол, без разницы.

— Яра, это не твой дом, — продолжил Петр Андреевич. — Это дом моего племянника. Однако ты права, пришел я к тебе. Присядь, разговор коротким не получится.

Он указал мне на диван, а сам сел на стул, прямо держа спину и опираясь на трость с массивным набалдашником.

— Дядя, принести чаю? — предложил Александр Иванович.

— Не стоит. Ты тоже сядь, не мельтеши.

Силу, исходящую от Петра Андреевича, я чувствовала всей кожей. И при этом не могла прочесть его эмоции.

— Я верну земли и заводы, принадлежащие твоему роду, — сказал Петр Андреевич, едва я устроилась на диване. — Взамен ты изменишь показания.

Ему удалось меня удивить. Наверное, с отвисшей челюстью выглядела я презабавно, потому что Петр Андреевич обернулся к Александру Ивановичу и усмехнулся.

— Саша, ты говорил, она сообразительная.

— Какие показания? — все же выдавила я. — Я ни в чем не обвиняла вашего внука. Он меня спас! Я рассказала следователю всю правду.

— Знаю, Яра. Знаю. — Он перехватил трость другой рукой. — Нужна не правда, а ложь. Ты должна подтвердить слова полковника Нестерова.

— Вы в своем уме⁈ — вырвалось у меня.

— Надеюсь, что да. — Он мог бы рассердиться, но вместо этого улыбнулся. — Эта ложь тебе ничем не грозит. А в качестве награды…

— Нет! — решительно отказалась я. — Не знаю, за что вы так ненавидите Матвея, но я его не предам.

— Я? Ненавижу? — удивился Петр Андреевич. — Вовсе нет. И очень даже наоборот. Так ты отказываешься?

— Я требую объяснений. Я не понимаю, зачем вам это.