Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 167 – Василиса Мельницкая

— Спросить хотел, — сказал Александр Иванович, утолив первый голод. — Яра, почему ты не защищалась?

— От Нестерова? — удивилась я. — Так он сильнее. Я пыталась, но…

Я развела руками.

— Физически сильнее, — согласился Александр Иванович. — А магически? Еще ты могла уйти в Испод. И, в конце концов, ты — ведьма.

— Смеетесь? — хмыкнула я. — Нет, если бы стало совсем плохо, если бы никто не пришел на помощь, то я что-нибудь сотворила бы с перепугу. А, вообще, не получается не думать о последствиях. Силу магического удара я еще плохо контролирую. Испод под запретом. К ведьмовской силе после того случая в детском доме я, и вовсе, боюсь прикасаться.

— А, вот оно как… — задумчиво произнес Александр Иванович. — Надо учесть это в тренировках.

— Так они продолжатся? Мне показалось, вы во мне разочаровались. — Я не смогла удержаться от шпильки.

— Дам последний шанс. — Александр Иванович посерьезнел. — Если разочаруешь, блокирую дар и отправлю в архив. Мне обезьяна с гранатой не нужна.

Саня возмущенно заворчал, услышав об обезьяне.

— Это не о тебе, — сказал Александр Иванович, не поворачивая к нему головы. — Инцидент в кадетском училище не получил огласку. Тебя там не было. Матвей не подчинился приказу полковника Нестерова, нагрубил ему, ударил по лицу.

Я подавилась голубцом и долго откашливалась. Вот это поворот!

— Так вы меня из-под удара выводили? Меня⁈ — выдохнула я, едва смогла говорить.

— Не стал бы делать это специально, — ответил Александр Иванович. — Но воспользовался случаем.

— В это кто-нибудь поверит⁈ Матвей — отличник! Он… он лучший! Один из лучших! И конфликт с офицером?

— Это не твоя забота. Ставлю тебя в известность, так как ты собираешься… дуэлировать.

— Учту, — проворчала я.

И без того понимала, что прижать Ольгу к стенке непросто. Она будет все отрицать. Никаких доказательств у меня нет. Это необязательно, но хочется торжества справедливости.

— Соседкам скажешь, что пошла на прогулку, встретила знакомых, они пригласили тебя в гости на выходные. Это я твоей хозяйке сказал, — продолжил Александр Иванович. — Завтра отвезу тебя домой. Справку для гимназии Сава привезет.

— Он знает правду? — спросила я.

— Он знает о том, что произошло вчера. Остальное расскажешь ему сама.

Если он захочет слушать. В последнее время мы общаемся исключительно по делу.

— Позволь дать совет, — добавил Александр Иванович. — Позже не ищи встречи с Матвеем.

— То есть, как? — удивилась я. — Я же в училище на занятия хожу. И Матвей — наставник нашей группы.

— Я имею в виду, вне учебы. Не ищи личной встречи. Но это совет, не приказ.

— И без того не искала, — вздохнула я. И отчего-то вдруг пожаловалась ему: — В последнее время я чувствую себя прокаженной. От меня одни неприятности у тех, с кем я завожу дружбу.

Мне показалось, что при этих словах глаз у Александра Ивановича дернулся.

— Глупости, — сказал он. — Обычные ошибки молодости.

Мы еще долго говорили, но уже о другом. Он расспрашивал меня об учебе, просил показать, чему научил меня Сава, рассказывал о своих студенческих годах.

Подозреваю, что в тот вечер Александр Иванович сильно сглаживал мой эмоциональный фон. Как-то спокойно я восприняла и визит старшего Шереметева, и несправедливое обвинение Матвея в нападении на офицера. И даже не расстроилась из-за того, что Сава, зная о случившемся, не попытался со мной связаться. Запрет его не остановил бы. Раньше, но не теперь.