Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 20 – Василиса Мельницкая

Отпустило.

Глаза слезятся, но я понимаю, где нахожусь. Обычный мир, обычный кабинет. Стол, заваленный бумагами. Стулья. Металлический шкаф. За окном — рассвет.

— Что ты видела? — поинтересовался Александр Иванович.

— Что это?

Я проигнорировала вопрос. Голос мой звучал испуганно, и в том не было ни капли притворства.

— Что ты видела? — повторил Александр Иванович терпеливо.

— Не знаю, — ответила я. — Оно… странное. Тягучее, как резинка.

Он кивнул и усадил меня на стул. Осмотрелся и, сняв мундир, накинул его мне на плечи. Я поежилась. Только теперь поняла, что мне холодно. Еще бы, из спальни меня уволокли, не позволив одеться.

Из ящика стола Александр Николаевич достал носки. Шерстяные, связанные не спицах.

— Никогда не угадаешь, что пригодится, — пробормотал он, натягивая их на мои босые ноги.

После он включил чайник — воткнул вилку в розетку. Из другого ящика стола извлек заварку в картонной коробке и кусковой сахар.

Мы оба молчали. Александр Иванович сосредоточенно заваривал чай. Я куталась в мундир, пытаясь согреться.

— Пей. — Передо мной поставили чай в подстаканнике. Пододвинули ближе блюдце с сахаром. — Лучше сладкий, быстрее согреешься.

Александр Иванович собрал со стола все бумаги, запер папки в металлическом шкафу.

— Дверь на замке, сюда никто не зайдет, — сказал он. — Пей чай, я скоро вернусь. — Он вздохнул. — Яромира, без глупостей. Договорились?

— И не собиралась, — заверила его я.

Чай был крепким, сахар — сладким. А вернулся Александр Иванович, и правда, быстро. Минут через десять, если верить часам на стене. Я даже не успела подумать о том, что меня теперь ждет.

Честно говоря, думать не хотелось. Мысли текли как-то лениво, плавно, сонно. Чай согревал, и лечь бы сейчас, свернуться клубочком. Вот хотя бы на этом диванчике в углу кабинета. И как я его раньше не заметила…

— Да ты спишь совсем, — усмехнулся Александр Иванович, взглянув на меня. — Яра, сосредоточься, пожалуйста. И отвечай честно. Ложь я почувствую.

Я кивнула.

— Это твое первое проклятие?

— Ага.

— Ты понимала, что делаешь?

— Я точно понимала, что меня это все достало. Сотворила ли я проклятие осознанно? Нет. Оно… само. Я и не знала, что получится. У меня четверка. Предельная четверка.

— Шесть с потенциалом роста.

— Что?

— И способности эспера в перспективе.

— Кого?

— Эспера, — повторил Александр Иванович. — Странная ты девочка, Яра. Телефон секретного отдела службы имперской безопасности знаешь наизусть. А кто такие эсперы… не слышала?

— Я же говорила, кто сказал… — вскинулась я.

— Тише, тише, — перебил меня он. — Я помню. У младшего княжича Шереметева длинные уши. И длинный язык.

— Ему ничего за это не будет? — спохватилась я. — Я думаю… он просто хотел помочь… потому что я… потому что меня…

— Он не сделал ничего плохого. — Александр Иванович не спускал с меня внимательного взгляда. — Он хотел помочь, ты права. И он помог. И ты ни в чем не виновата. Ты защищалась, я тому свидетель. Но, Яра, запомни на будущее. Если вновь кого-то проклянешь, это тебе с рук не сойдет. Сейчас ты не понимала собственной силы, защищалась, действовала на эмоциях. Но если захочешь повторить, это расценят, как злоумышленное преступление.

— Я поняла. А если мне вновь придется защищаться?

— В тот приют ты не вернешься, если ты об этом.