Книга Дочь врага Российской империи. Салага, страница 125 – Василиса Мельницкая

Чеченцы разговаривали на своем языке, я не понимала ни слова. Их эмоции были ровными, без всплесков чрезмерной радости или ненависти. Кажется, мы для них — пустое место. Мелькало сожаление, что-то вроде «девками не удастся попользоваться», но никого это сильно не расстраивало.

Ехали недолго, от силы пару минут. Кто-то взвалил меня на плечо, понес. Катю несли рядом. Хлопнула дверь. Чей-то недовольный голос спросил, внезапно — на русском языке, хоть и с сильным акцентом:

— Что происходит? Кто это?

Отвечать начали на чеченском, но тут же замолчали. Я почувствовала чье-то сильное раздражение.

— Асламбек, ты не видишь, у меня гости из Петербурга? Прояви уважение.

«Уж не Мишка ли с Асей?» — заволновалась я.

В свои дела мы их, разумеется, не посвящали. Матвей только предупредил, что мы все путешествуем инкогнито и сообщил, на всякий случай, наши вымышленные фамилии. Так что Миша и Ася с равной долей вероятности могли как помочь, так и помешать освобождению Любы.

Асламбек проявил не только уважение, но и сообразительность. Он определенно собирался торжественно вручить подарок, но услышав о гостях из столицы, передумал.

— Прошу прощения, что помешал беседе… бла-бла-бла…

Лишенная возможности видеть, я прислушивалась к эмоциям тех, кто находился рядом со мной. Катя, Асламбек, два его прихвостня, стоящие позади. Тот, кто говорил с Асламбеком. Мужчина был сильно раздражен, даже зол. Его гости испытывали любопытство. Все, кроме одного, узнавшего меня по эмоциональному фону. Мишка тут, а Асю я не чувствовала. Как подать ему знак? И какой? Чтобы вмешался? Или, наоборот, сидел тихо?

Речь Асламбека свелась к тому, что он, недостойный ишак, подождет, когда ему смогут уделить время. Странно, что при таком подходе его пропустили к хозяину дома.

— Хорошо. Иди, тебя проводят. Жди, — велели Асламбеку.

— Ваха Магомедович, простите, что вмешиваюсь…

Я замерла, услышав Мишку. Он определенно что-то задумал!

— Но вы зря стесняетесь того, что естественно для вашего народа, — продолжил Мишка.

Бессмертный он, что ли!

— Этих наложниц привели к вам в подарок, я правильно понял? — не унимался он. И, получив неохотный, но однозначный ответ, добавил: — Не обращайте на меня внимания, примите подарок. Я и сам с удовольствием взгляну на лица девушек. Это так интересно и необычно.

Если он всерьез так распинается, я ему лично наваляю, как только выберемся отсюда. Впрочем… Нет, Мишка волновался, даже нервничал.

— Ну, хорошо, — сдался Ваха. — Асламбек…

Повязку сдернули с глаз, и я зажмурилась от яркого света. Потом меня выдернули из мешка.

— Катя⁈ Мила⁈ — возопил Мишка, подскакивая из-за стола, ломящегося от яств.

Самое интересное, что сильного удивления он при этом не испытывал. Катя всхлипнула и закрыла лицо руками. Я постаралась изобразить оглушенность, потому что еще не поняла Мишкин замысел.

А он тем временем с негодованием обрушился… на Алана, сидящего тут же, подле Вахи.

— Да как ты мог⁈ Я тебе верил! Ты подло ударил в спину! — доносилось до меня сквозь внезапно возникший гул в ушах.

Мишкины вопли прервал Ваха. Он был в ярости. Однако сумел меня удивить, так как принял нашу сторону. Все шишки и проклятия полетели в Асламбека. Я глазом не успела моргнуть, а он уже ползал в ногах у Вахи, вымаливая прощение.