Книга Мой истинный – злодей любовного романа, страница 77 – Таня Свон

Мне нужно, чтобы он услышал, поверил! Нащупал мои мысли, если потребуется, и узнал… Узнал что ?

В моей личности – только ложь. Он приговорит меня тотчас, как поймет, кто я такая и для чего рядом с ним оказалась.

Но метаться уже поздно. Наши взгляды встречаются, сплетаются в тугую цепь. Мне кажется, я чувствую, как кто-то касается моего сердца…

— Остановись, — прошу его. – Ты не чудовище. Я хочу в это верить.

— А что насчет тебя, Надин? – холодом в его голосе можно морозить реки.

Он проникает мне под ребра, вгрызается в сердце.

Знаю, что произнесенная вслух правда спасет меня, но ничего не могу выдавить.

Последнее, что помню, — как Калеб отпускает тени. А затем меня накрывает ужасная слабость, и я теряю сознание.

***

Я просыпаюсь в незнакомом мрачном помещении. Лежу на чем-то жестком, укрытая колючим старым одеялом. Вокруг сыро, пахнет чем-то затхлым и кислым.

Голова немного ноет. Потирая лоб, сажусь на куцом матрасе. Ноги касаются холодного каменного пола. Приглушенный дрожащий свет будто от факела льется откуда-то из коридора… От которого меня отделяет крепкая решетка.

Я в темнице. Снова.

Оглядываю себя и понимаю, что цепей на мне нет. Я одета в простенькое закрытое платье, похожее на сорочку. Значит, кто-то позаботился, чтобы в тюрьму угодила не в бальном одеянии из алмазов и кое-какой юбки из тюля.

Нерешительно подхожу к решетке и, как могу, выглядываю в коридор. Длинный и пустой… Но лишь на первый взгляд.

В камере наискосок слышу чье-то тяжелое дыхание. Прищуриваюсь, вглядываясь сквозь тени, и различаю на полу темницы Кольта. Значит, Калеб пока не убил его. Хорошо.

Но долго ли продлится это милосердие? Наверняка нас оставили в живых, чтобы привести на суд и устроить допрос.

Я отшатываюсь от решетки, когда слышу шаркающие шаги. Кто-то приближается по коридору, громыхая тележкой. Нехорошее предчувствие занозой впивается в душу. Когда шаги звучат уже совсем близко, я едва дышу в напряженном ожидании.

— Я знал, что все так кончится.

Меня начинает тошнить от этого голоса. От вида мужчины, которого едва знаю, но ненавижу всем сердцем.

Гринн смотрит на меня с превосходством победителя. Он явно забывает, что сейчас в тюрьме мы оба. Просто я за решеткой, а он – в качестве прислуги.

— Надеюсь, на казни ты будешь умирать медленно, — Гринн улыбается и берет с тележки металлическую тарелку. Плескает в нее немного каши, больше похожей на отходы, но не спешит ставить тарелку на пол возле решетки.

Глядя мне в глаза, Гринн плюет в кашу и швыряет тарелку на пол. Часть еды расплескивается по полу.

— Ты действительно думаешь, что я стану это есть? – с отвращением смотрю на «бывшего жениха».

Его глаза – порталы в преисподнюю. В них столько злости, что удивительно, как один человек способен носить в себе целый океан яда.

— На то и расчет, милая Надин. Надеюсь, ты не будешь ни есть, ни пить. И на казнь пойдешь в сознании, но без сил на сопротивление. Чтобы даже если тебе дали возможность оправдаться, ты не могла даже языком ворочать.

По испачканному кашей полу подхожу к решетке и встаю лицом к лицу с Гринном. Его удивляет мое поведение, но феец не отшатывается. Слишком уж унизительно будет, если сделает нечто подобное.

— Подумай вот о чем, Гринн. Даже если меня казнят, мои муки на этом кончатся. А твое унижение будет длиться целую жизнь.