Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 111 – Майк Чен

Пенни сидела на кровати, рассматривая совершенно секретное оборудование.

– Ты так и не рассказал, какая она, твоя Миранда, – наконец произнесла она. – Расскажешь?

Простейший вопрос… Но ответ ускользал, казался предельно далеким, и эта дистанция лишь усиливала чувство вины, напоминавшее о себе всякий раз, когда Кин думал о Миранде.

– Я… – со вздохом начал он. – Честно говоря, я и сам не знаю. Мы встретим уже не ребенка, а взрослого человека. Я пропустил половину ее жизни.

– А та Миранда, которую ты знал? Какая она?

Кин задумался над этим вопросом, открывая еще одну небольшую сумку, которую собирался взять с собой. В ней хранились предметы из прошлого. Все бесполезные, но, если он не вернется, совершенно незачем оставлять на руках у Пенни инкриминирующие улики.

Пробуждаясь к жизни, загорелся архаичный экран древнего смартфона. Кин провел по нему пальцем, открывая фотографию Миранды.

– Она была смышленая. Настоящая умница. Но всегда настороже. Хорошо разбиралась в людях. Сочувствовала другим, особенно родителям. Быть может, сверх меры. У нее и без того забот хватало. Она думала, что мои симптомы путешественника во времени на самом деле вызваны ПТСР.

– ПТСР?

– Ах да, ты не в курсе. Это посттравматическое стрессовое расстройство. Наши врачи называют его «периодом восстановления после травмы». В те времена с ним толком не умели работать…

Он протянул Пенни телефон:

– Умение разбираться в людях Миранда называла «детектором фигни». Я не одобрял этого грубого названия.

Кин провел пальцем по экрану, открывая следующую фотографию, и кивнул Пенни: теперь давай сама.

– Вот этот снимок сделан за несколько недель до моего исчезновения. На школьном футболе. Оказалось, Миранда терпеть его не могла, а я понятия об этом не имел. Такое чувство, что я вообще ее не знал. И вряд ли когда-то узнаю.

Лишь через несколько секунд Кин понял, что Пенни пристально смотрит на него – не изумленно, широко раскрыв глаза, но с вопросительным прищуром и стойким желанием докопаться до самых глубин его души.

– Ты ее очень любишь, – сказала она, когда их взгляды пересеклись. – По глазам видно.

– Она моя дочь.

Пенни кивнула, и ее лицо смягчилось. Теперь на нем читалось сдержанное, но искреннее сочувствие.

– А это? – кивнула она на экран. – Миранда во младенчестве?

– Да.

Пенни продолжила листать детские фотографии. Кин услышал, как она еле слышно охнула, задержавшись на одном снимке: Хезер в больничной палате, с только что родившейся Мирандой на руках. Рыжие локоны Хезер потускнели от испарины, на уставшем лице искреннее счастье. Кин сделал вид, что не заметил, как Пенни покосилась на него, а затем стала с пулеметной скоростью пролистывать фотографии, где присутствовала Хезер.

– Воспитание ребенка… – сказала она после паузы. – Как это, легко и естественно? Происходит само собой?

– Ну… Растить детей – совсем не то же самое, что служить в секретной организации…

Кин взял ускоритель и мысленно визуализировал процедуру включения. Да, Маркус разблокировал эту штуковину, но Кин все равно побаивался, что процесс запуска привлечет внимание сотрудников безопасности БТД. Или же сам Кин ошибется при вводе стартовых данных, ведь агентов обучали работе с ускорителем лишь на всякий случай, поскольку с устройством взаимодействовали эвакуаторы. Всегда, за исключением самых экстренных ситуаций.