Онлайн книга «Здесь, сейчас и тогда»
|
Обдумывая ответ, Кин крепко прикусил нижнюю губу. Отчасти агенты скрывают нюансы своей работы из практической необходимости, чтобы не проговориться насчет путешествий во времени. Но вдобавок эта секретность помогала не вспоминать о бремени самых неприятных аспектов профессии. За обдумыванием ответа в сознании у Кина оформился новый список – событий, о которых он предпочел бы забыть, и ночей, когда грязь, пот и кровь словно невозможно было смыть с кожи. И не важно, насколько оправданной была ликвидация объекта. – Что-то подобное? Нет. Вообще-то нет. – А что-нибудь похуже? – Да, – сумел ответить он после паузы. – Я… – осеклась Пенни, потирая лоб кончиками пальцев. – Но ты же такой славный. Такой добрый. Как ты можешь творить подобное? Честно говоря, я представить не могу, как ты гоняешься за жертвой по викторианской Англии. Это совсем на тебя не похоже. – Кстати, попасть в викторианскую Англию нереально, – объяснил Кин с шутливыми нотками в голосе. – Максимальный срок, на который получится перенестись, – это полторы сотни лет. Если прыгнуть чуть дальше, потребуется столько энергии, что путешественник просто лопнет. В буквальном смысле. Он пытался направить разговор в легкомысленное русло, но Пенни не подыграла ему. – Ты понял, о чем я, – сказала она ледяным тоном под стать взгляду. Кин успел к этому подготовиться, поскольку знал, что Пенни испугается, будет в шоке, начнет грубить и обвинять его. Но, даже разложив эмоции по полочкам, он почувствовал, как заныло сердце. – Это моя работа. Иногда, чтобы восстановить справедливость, приходится делать то, чего не хочешь. Такова жизнь спецагента. – А Маркус? Он тоже занимается подобными вещами? – Нечасто. Его стезя – планирование и поддержка. Но и ему довелось поработать руками. Нельзя их не запачкать, если ловишь преступников по всему полотну времени. – Мне… слишком многое надо осознать. Я смирилась с путешествиями во времени. Смирилась с тем, что у тебя была другая жизнь, дочь, даже жена. Но насилие? Тому Кину, которого я знаю, оно несвойственно. Пенни уперлась затылком в изогнутый подголовник и, помолчав, спросила: – Ты когда-нибудь убивал человека? Вопрос дался ей не без труда. Хотя Пенни положила руки на колени, ее пальцы заметно дрожали. Будь у Кина возможность прочесть ее мысли, он непременно услышал бы внутренний монолог, состоящий из пулеметной очереди всевозможных вопросов. – Я не убийца, – сказал он после нескольких секунд тишины. – Это другое. – Ты не ответил на вопрос. Нежелание Пенни говорить на эту тему сменилось детской настойчивостью. – Ты кого-нибудь убивал? – По роду занятий мне… – Да или нет, Кин. Убивал? – Да. Прямая линия шоссе тянулась за горизонт. По обеим сторонам от нее раскинулись сельскохозяйственные угодья. – Сколько раз? – Четыре. Пенни все еще избегала смотреть ему в глаза. – За восемь лет я выполнил двадцать восемь заданий, включая последнее. Двадцать задержаний. Четыре ликвидации. В трех случаях понадобилась поддержка, и дело закрыл другой агент. – Убийство есть убийство, – произнесла Пенни почти неслышно за урчанием мотора. – Понимаю, тебе не хотелось бы об этом знать. Наверное, мне никогда не отделаться от вопроса, прав я был или нет. Но в тех случаях, в моменте, выбора у меня не было. С людьми, которых я убил, все сводилось к дилемме «или я, или меня». Это были преступники, нанятые изменить ход истории. Профессионалы. В меня стреляли, били ломиком и резали ножом. Помнишь шрам на левой лопатке? |