Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 152 – Майк Чен

«Вылет в Лондон, Англия / ХИТРОУ».

Присев рядом, Пенни обняла его за плечи, коснулась щекой его щеки и со свистом втянула в себя воздух.

– Мы прошли через это, чтобы она жила дальше, – сказал Кин.

Он снова нажал кнопку питания. Голограмма исчезла, и он прижал миниатюрный куб к груди с такой нежностью, будто взял на руки новорожденного младенца.

– И вот я наконец узнал, кто она на самом деле.

Они сидели молча, запоминая эту секунду. Тихое утро на горном склоне, кульминация мгновений, растянувшихся на полторы сотни лет. Но теперь все подошло к концу.

– Мы выслушали ее историю, – сухо произнес Джулиус, повернувшись к Кину, – но там не объясняется, кто вы такой. Бабушка назвала вас папой. Но вы моложе меня. И как она узнала, что вы окажетесь именно здесь?

– Сейчас Маркус непременно брякнул бы что-нибудь насчет правил, – сказала Пенни, все еще держа голову на плече Кина.

– Думаю, на этот раз правилами можно пренебречь.

– Правила… – посмотрела на него Пенни, наморщив нос. – Мы слышали голос Джулиуса перед прыжком. То есть он был здесь до того, как мы отправились… туда. Разве это не парадокс? Тот, что называется дедовым?

Кин обвел глазами пейзаж. Вдали тянулась вереница автолетов. Последний вздох тьмы перед рассветом. Внизу мерцали городские огни. Ни гигантских прорех в пространственно-временном континууме, ни сжатия вселенной, ни уничтожения всего сущего, ни внезапного появления парней из команды по предотвращению парадоксов.

– Что ж, сейчас или рухнет мироздание, или все останется как прежде. Тут не угадаешь.

Дуновение ветра шевельнуло высокие травы и тонкие ветви кустов.

– Так или иначе, Маркусу об этом не рассказывай.

По тонким проблескам света над горизонтом Кин предположил, что сейчас примерно шесть утра.

– Простите, что я пытался вас придушить.

– С моим братом он проделал то же самое, – лукаво улыбнулась Пенни. – Добро пожаловать в семью.

В прошлом Кин Стюарт был секретным агентом и путешественником во времени.

Проще простого в сравнении с тем, что предстояло сделать этой ночью.

Вероника открыла глаза с живостью, вовсе не типичной для столь раннего утра. Пару минут она ерзала, перекатывалась справа налево и слева направо, сучила руками и ногами – в общем, никак не хотела лежать смирно. Когда Кин пытался опустить одну ногу, взбрыкивала вторая. Когда опускал обе, в воздух взлетали руки. Надеть пижамку после смены подгузника оказалось не проще, чем гоняться за преступниками по всей шкале времени. Самое тщательное планирование, самый пристальный визуальный осмотр в данном случае продемонстрировали свою несостоятельность.

У этой малышки хватало сил, чтобы дать сдачи. И гримаса у нее была соответствующая.

Кин хорошо знал эту физиономию. Веронике было каких-то пять недель от роду, а Кин и Пенни уже прекрасно изучили все ее жесты, невербальные сигналы и язык тела. К примеру, широко раскрытые глаза и ясный взгляд означали, что через несколько секунд раздастся голодный крик.

Над кроваткой висел портрет Миранды, наблюдавшей за Вероникой, – строго говоря, ее единокровной сестрой. В рамке старомодной фотографии отражался лунный свет, проникший сквозь наклонные жалюзи. Теперь, когда материальные принты снова вошли в моду, такие жалюзи называли винтажными. Вообще-то портретов было два: слева школьница, с которой расстался Кин, а справа пожилая женщина, чей возраст читался и в улыбке, и в морщинах на лице. Этот портрет сделали с голограммы, записанной ею незадолго до смерти. Между рамками находилась видавшая виды медная монета. Увидев ее, Кин расслабился, машинально поцеловал пальцы и коснулся своего пенни. На удачу.