Книга Здесь, сейчас и тогда, страница 62 – Майк Чен

Впервые за несколько недель – или месяцев, или даже лет – Кин позволил себе говорить без утайки:

– Такое чувство, что мы с ней знакомимся заново. Но чего-то не хватает. Что-то изменилось. Пенни продолжает исходить из того, что последние четыре года мы прожили вместе. Я пытаюсь соответствовать, но не получается, ведь за время разлуки я прожил целую жизнь. У меня была семья. Теперь все по-другому, и я никак не могу к этому привыкнуть.

Услышав такое признание, Маркус вышел из продуманного покровительственного образа.

– Потому-то я и не хотел, чтобы сестра встречалась с моим коллегой, – сказал он то ли в шутку, то ли всерьез. – Путешествия во времени не идут на пользу долгосрочным отношениям.

– И это слова человека, живущего в счастливом браке?

– Я соблюдаю правила.

– А я мысленно возвращаюсь к нашему с Пенни прошлому. Пытаюсь снова прожить его в ускоренном режиме. Да, это помогло мне вспомнить Пенни, но сами отношения, связь между нами… Этого я вспомнить не в силах. С информацией все просто, но чувства – это проблема, и ее не решить ни анализом, ни исследованиями.

– Просто соблюдай правила, Кин, и все решится само собой. Повторяю, человек не способен жить в двух разных временах, и на то имеются причины.

– Но у меня перестала болеть голова, и…

– Головная боль тут ни при чем. Ты засиживаешься на работе ради общения – кстати говоря, противозаконного – с дочерью, о которой никто не знает и чье существование также противозаконно. Это не идет тебе на пользу. Подчеркиваю, не идет. Нельзя разрываться между двумя эпохами. Наши эмоции для такого не приспособлены.

Маркус предлагал окружить себя стеной из правил – с большой буквы П, но Кин уже не мог отступиться от начатого.

– И что мне, по-твоему, сделать? Бросить Миранду? Однажды она уже потеряла отца!

– Ты вредишь не только себе, но и ей. Разве непонятно? Сам подумай. Ты получаешь письмо при каждом обновлении экрана, а Миранда, прежде чем ответить, день-другой живет своей жизнью. Для тебя проходят секунды, а для нее – целые дни. Просто посчитай. Допустим, ты ответил на четыре письма. Для тебя прошел один день, а для нее – сколько? Неделя? Две?

Внимание Маркуса к деталям принесло свои плоды.

«Он прав», – подумал Кин.

Если продолжать в том же духе, он даже не заметит, как Миранда проживет целую жизнь. Вот тебе и путешествия во времени.

– Ее судьба – не повесть, которую можно прочитать за один присест, – продолжил Маркус. – Всякий раз, когда ты пишешь ей письмо, когда читаешь ее ответ, у вас остается все меньше времени. А когда задерживаешься на работе, Пенни понимает: что-то здесь не так. Но ей ты ничего не рассказываешь. Просто не можешь рассказать. И Пенни это бесит. Но сам знаешь, вслух она этого не скажет. Возьми ситуацию под контроль, дружище. Ради Миранды. Ради Пенни. Проклятье! Да хоть бы и ради себя!

За богатством эмоций от общения с дочерью эта мысль не пришла Кину в голову. Чтение писем Миранды превратилось в повседневную привычку. Собственно говоря, ради этого он и ходил на работу.

«Иногда ты такой задумчивый… Почему?» – спрашивала Пенни.

Да потому, что в голове у него не протолкнуться от мудрых советов, предназначенных Миранде. От всего, что Кин должен был сказать и сделать, если бы не исчез из ее жизни.

Но все же Маркус был прав. Как правило, с каждым ответом проходило несколько недель ее жизни. В таком темпе для Кина минует год, а его дочери уже стукнет пятьдесят, а затем он потеряет ее раз и навсегда.