Книга В расчете на любовь, страница 26 – Марианна Красовская

— Ники, мы сегодня идем в гости к местному губернатору, — сообщила я сыну. — Нужно надеть все самое лучшее. У него есть сыновья, пора вам познакомиться.

Мальчишка, услышав про сыновей, мигом захлопнул рот. Он явно хотел закатить очередной скандал, но Эльза Туманова ему уже здорово надоела, а больше дружить в Вышецке ему было не с кем. Все-таки бабушка с дедом ужасно избаловали единственного внука, а я долго добавляла масла в огонь, даже не пытаясь его воспитывать, лишь осыпая в дни приезда подарками и поцелуями. Ничего удивительного, что он вообще меня не слушается. Счастье еще, что из дома не убегает!

— А как зовут мальчиков? А сколько им лет? А они захотят со мной дружить? А чьи это мальчики? А что они умеют? А лошади у них дома есть? А у бабушки у меня был пони, мама, ты купишь мне пони?

Вопросы сыпались из Ника как зерно из рваного мешка. Я даже не пыталась отвечать — он все равно бы не услышал. От возбуждения сын даже не пообедал толком, весь извертелся. Пришлось и мне поторопиться.

Я решила отправиться пешком, ведь своего экипажа у меня не было, а просить генерала об одолжении было неловко. Тем более тут не так уж и далеко. Хорошо, что можно было не соблюдать строгие правила приличий: это на Севере знатной даме стоило выходить из дома только в сопровождении родственника, подруги или горничной. В Большеграде, впрочем, незамужние девушки тоже не гуляли одни, а вот женщины постарше уже обладали некоторой свободой действий. Впрочем, в парке, на рынке или театре считалось плебейством появляться в одиночестве. В Вышецке же нравы гораздо свободнее. Никто не смотрел на меня с удивлением. Женщина с ребенком на улице — явление вполне заурядное.

Мне повезло: заблудилась я по дороге всего дважды. Прохожие охотно показывали дорогу, и я прибыла к генеральскому дому почти даже не уставшая, довольно свежая и с чистым подолом платья. Ник, воодушевленный непривычной прогулкой, вел себя на удивление послушно.

Мне открыла сама Ефа, сообщила, что генерал отбыл в гарнизон и просил меня подождать. Нику она искренне обрадовалась.

— Какой замечательный у тебя сын, — сказала она. — Проходите же скорее! Малыш, как тебя зовут?

— Николас! — гордо ответил сын. — И я уже не малыш. Мне почти восемь лет!

— О, да ты почти уже воин! — в голосе икшарки не было и намека на насмешку. — Совсем как мой Го́ри. Ты хочешь пойти к мальчикам или будешь охранять маму?

— Хочу к мальчикам!

— Я тебя провожу. Альмира, я быстро вернусь, ладно?

Ефа вела себя со мной запросто, словно мы были давними подругами. Обращалась на ты, совершенно по-свойски. Пожалуй, мне это даже нравилось. Зато не лицемерит. Мне вообще всегда везло на подруг. Видимо, мы с Ермилиной славно поладим!

Устроившись на диванчике в гостиной, я с любопытством разглядывала роскошные ковры и разноцветные глиняные вазочки на полках. Что-то похожее сейчас выпускала фабрика Долохова. И цвета, и орнаменты были вполне узнаваемы. В Гридинске подобная посуда была нынче в моде. Нужно будет привезти туда и коврики. Уверена, они будут иметь успех. И когда вернулась Ефа, я тут же спросила:

— А где можно купить такие чудесные коврики? У меня в доме пока мало всего, я хочу сделать его уютным и красивым.

— О, это ткала моя мать, — живо откликнулась Ефа. — Я тоже умею, но мне теперь не положено, я ведь жена большого человека! Я подарю тебе эти, хочешь?