Книга В расчете на любовь, страница 33 – Марианна Красовская

Впрочем, к чему выходить замуж? Как говаривала папенькина кухарка, это все равно что покупать целую свинью ради одной сардельки. Грубо, но справедливо. Деньги у меня есть, ребенок тоже. А сомнительная репутация дает куда больше свободы, чем можно себе представить. Я — очень счастливая женщина. Большинство замужних дам мне горько завидуют.

Мы проехали пограничную заставу, где я бездумно улыбалась усатым мужчинам, аЕфа показывала бумагу на выезд и объясняла, что мы направляемся в Гюртан за покупками. Как я поняла из беседы, деревня эта была спорной территорией. Вроде бы и Урусская по всем документам, но жили-то там испокон веков икшарцы, и дома стояли икшарские. А вот разговаривали там на двух языках.

— А что, Барги где-то неподалеку живет? — вспомнила я про доброго друга.

— Андрэс Барги? — уточнила Ефа.

— А есть еще другие Барги?

— Конечно. Барги — род древний, в Икшаре их много. Но те живут в горах да в ущельях, а Андрэс — ближе к границе, в Кахарской долине. Барги всегда много воевали, одна из жен последнего нашего царя была из этого рода.

— У вас ведь сейчас нет царя? — наморщила лоб Ильяна.

— Нет. Икшаром правит совет князей. Шесть провинций, шесть советников. И все они смертельно боятся Ивана.

В голосе Ефы прозвучала нескрываемая гордость. И она имела на нее полное право. Похоже, в своем народе Ефа была очень уважаемой женщиной.

В чем мы весьма скоро и убедились.

Деревня Гюртан располагалась на живописном горном склоне. Вполне приличные дома, по большей части двухэтажные, тут лепились к скале, как ласточкины гнезда, а дорога уходила круто вверх. Место яркое, нарядное, глаз радуется: красные и голубые крыши, белые стены, разноцветные балкончики. Я отчего-то думала, что в Икшаре все убогое и печальное, но деревушка показалась мне едва ли не интереснее Вышецка. Оставив экипаж на площадке внизу, мы поднялись по улице вверх и зашли в дом, вокруг которого стояло множество разноцветных кувшинов. Трактир, как оказалось. Очень кстати, ведь я толком не завтракала, только кофе выпила с блинчиками. Очень крупная и очень громкая женщина встретила нас как дорогих гостей, обняла, расцеловала и усадила за столик. Что примечательно, солдат, сопровождавший нас, остался ждать за дверями.

— Родня? — шепотом спросила я Ефу.

— Тетка моя двоюродная. Муж у нее скот держит, а она в трактире хозяйничает. Иван выписал ей патент. Тут очень вкусно кормят. Зуля, а тыквенные лепешки есть? Курицу еще жареную принеси и фасоль. И кофе, конечно.

Я содрогнулась. Опять кофе?

— Мне чаю!

— Ай, мои хорошие, все будет! — Зуля отлично говорила по-урусски. — Чай самый лучший, сама в горах собирала! А цыпленок самый нежный, самый сладкий — все для вас, красавицы!

Не обманула. Чай и в самом деле был прекрасен, а мясо цыпленка довольно мягкое. И фасоль зеленая достойна большеградского ресторана. Готовила Зуля отменно, порции нас приятно удивили. Тыквенную лепешку пришлось заворачивать с собой.

Потом Ефа повела нас на торговую площадь, и я поняла, почему эта деревушка выглядела такой богатой. Здесь был настоящий южный рынок, не чета городскому. Торговали всем: и овощами, и тканями, и одеждой, и украшениями. Даже ягоды уже были, что немало меня удивило.

— Откуда тут клубника? — спросила я у Ефы. — Рано же еще?