Книга Любовь по расчету, страница 27 – Марианна Красовская

— О да, она предупредила!

Я фыркнула с недовольным видом и пробормотала:

— Ты не волнуйся больше. Если я соберусь от тебя уйти, то непременно сообщу это в лицо. Что может быть лучше хорошего скандала?

Марк выразительно закатил глаза и притянул меня к себе на колени. Его ладонь многозначительно поглаживала мое бедро, а нос уткнулся в макушку.

— Лала, ты не жалеешь? Казимир считает, что ты это назло сделала. Чтобы не выходить замуж за этого… друга его. Это правда?

Я застыла. Что сказать? Какой мужчина будет в восторге, услышав от жены что-то подобное? Марк — гордый. Не хочу его расстраивать.

— Ты мне давно нравился, — пробормотала смущенно. — Ты очень… интересный мужчина.

Браво, Ольга! Умеешь же делать комплименты! Ничего более умного придумать не могла. Когда в тишине спальни представляла его губы на своих губах, то называла его и загадочным, и демонически привлекательным, и умным, и вообще самым лучшим на свете. А теперь растеряла все слова.

Впрочем, Марку понравилось. Он поцеловал меня в висок и тихо шепнул:

— Благодарю.

— За что?

— За храбрость. Я никогда не осмелился бы даже мечтать о такой супруге, как ты. Тяжело тебе со мной?

— А тебе?

— Нет. Ты настоящее чудо. Мне безумно нравится возвращаться домой и знать, что тебя кто-то ждет.

— Ага, Олесь, — не удержалась я. — Голодный и наглый.

— Умеешь спустить с небес на землю. А знаешь что? Там дождь зарядил, дороги размыло. В Большеграде довольно лекарей. Погостим еще немного тут, как считаешь?

Я была только за. В конце концов, никакого свадебного путешествия не предполагалось, даже свадебного обеда у меня не было. Про платье и гостей промолчу. Ну хоть медовый месяц я с него стребую!

Впрочем, уже спустя три дня небо прояснилось, подул холодный колючий ветер, мигом высушивший лужи. А потом и морозец прихватил оставшуюся грязь. Я же первая заговорила о возвращении. Во-первых, видела, что Марк заскучал. А во-вторых, мне там должны были люстру из Устинска новую привезти, а ну как ее кто-то перехватит? Знаю я этих большеградских дам, они очень любопытны и завистливы. Нет уж, погостили и будет, пора домой ехать.

И как только к Казимиру заявились сразу два лекаря с самым виноватым видом, я велела запрягать ландолет. Альмирин, разумеется, он куда удобнее легкой и открытой «эгоистки» Марка.

Кстати, не забыть бы! Казимир мне свадебного подарка не сделал, я чуть позже отпишу ему и попрошу новый экипаж. Большой, с крышей и чтобы можно было на полозья при необходимости переставить.

Кучер Альмиры, ничуть не расстроенный внеплановыми выходными, что-то насвистывал, а мы с Марком сидели близко-близко. Я, опустив голову ему на плечо, развлекала супруга светской беседой:

— А стены в гостиной я покрашу в изумрудный цвет. А потом и кровать сменим, а старую поставим в гостевую спальню.

Под сиденьем у нас лежал ящик с долоховским сервизом на 12 персон, и я была совершенно счастлива и спокойна. Марк, разумеется, хмурился. Ему мои планы не нравились, но я думаю, что рано или поздно он смирится. Во всяком случае я уже нашла к нему подход. Сняла перчатку, сжала его теплую ладонь, погладила пальцем запястье. Глубоко вздохнула, облизав губы — и вот он уже не слушает меня совершенно, только разглядывает потемневшими глазами и думает о чем-то своем. Словно случайно я опускаю руку ему на бедро, провожу чуть выше… И он не выдерживает. Целоваться в ландолете совершенно неприлично, но кто нас видит? Кучер все равно никому не расскажет, а если и проболтается — плевать. Уверена, он видел и куда более странные вещи.