Книга Княжна. Тихоня. Прачка, страница 107 – Марианна Красовская

— В очередь, — буркнул Ратмир. — Сначала его убил бы я.

— Нужно ее переложить на койку, — деловито заявил Пиляев. — Ратмир, будьте любезны. Хотя погодите…

Прохладные ладони крепко обхватили мою голову, а потом исчезло все, кроме мягкой уютной тьмы.

— Лежите, княжна. Не вздумайте подниматься, — монотонный голос Пиляева успокаивающе гудел над ухом. — Воды?

Я прислушалась к себе: если что-то и болело, то не слишком навязчиво. Ныли ребра, стучало в висках, но в целом самочувствие было значительно лучше. Хороший целитель какой, сильный и умелый.

Ни есть, ни пить, ни открывать глаза не хотелось.

— Мама, — невольно сорвалось с губ.

А собиралась произнести «Амала».

— Вашим родителям отправлена зеркалограмма, — Пиляев меня не понял. — Они приедут как можно быстрее.

— Не надо! — вот теперь глаза распахнулись сами собой. — Пусть не приезжают! Кто посмел?

— Князь Озеров.

Я громко и витиевато выругалась. Раньше я бы никогда себе подобного не позволила, а того, с чьих губ могли сорваться бранные слова, окатила бы презрением. Но теперь я изменилась. И мир вокруг меня тоже стал куда более сложным. Во всяком случае мне немного даже полегчало.

— Не поднимайтесь!

— Идите к черту, я в порядке, — буркнула, осторожно усаживаясь на постели. — Где я?

— В моем доме.

Я огляделась, с удовольствием подмечая высокий потолок и широкие окна. Шпалерные обои, бархатные портьеры, овальные медальоны чьих-то портретов на стенах. У госпожи Пиляевой отменный вкус.

— Где моя дочь?

— В княжеской усадьбе. Послушайте, Тиль, мне все рассказали. Сейчас вам нужно отдыхать. Время геройств прошло.

— Ну конечно, так я вам и поверила. А братья? А Гор — он точно мертв? Меня теперь посадят в тюрьму?

— Я понятия не имею, где ваши братья, — терпеливо ответил милейший доктор. — Но зато знаю, что в моей гостиной уже третий день ночует Симеон. Давайте он сам вам все расскажет? А я, наконец, займусь своей непосредственной работой.

— Ой. Симеон?

Я страшно смутилась. Зачем он здесь? Кажется, его голос я слышала еще в амбаре. А мое лицо? Остались ли синяки? Как я вообще выгляжу?

На мне чья-то кружевная сорочка (очевидно, жены доктора). Волосы в полном беспорядке. Я расчесываю их пальцами и вспоминаю простейшее заклинание очищения.

Заклинания обычно мне не нужны, у меня достаточно сырой магии, но сейчас я ощущаю себя слишком разбитой.

— Только попробуйте магичить, — тут же разгадывает меня Пиляев. — Если почую — то сразу усыплю вас еще на пару дней.

Я недовольно надуваю губ и требую:

— Ну так дайте хотя бы зеркало!

Он вдруг весело фыркает:

— Ольга была права. Она меня предупредила, что вы непременно захотите себя увидеть. И еще сказала, что ссадины на лице нужно убрать в первую очередь. Даже раньше, чем сращивать ребра.

Я невольно поежилась.

Гор меня бил. Сильно и беспощадно. Но переживала я не из-за этого, а из-за того, что убила его. И нисколько в этом не раскаивалась. Ни капельки. Он хотел убить моих детей, братьев и меня саму. Я оказалась его сильнее и быстрее, только и всего.

Серебряное зеркальце меня немного успокоило. Да, бледна, губы искусаны, глаза ввалились. Волосы потемнели от пота. Но синяков нет, лицо не опухшее. Все не так уж и плохо.

— Можете позвать Симеона.

— Слушаюсь, миледи, — в голосе доктора прозвучала столь откровенная насмешка, что я смутилась. Стоило ему назвать меня не Мартой, а Тиль, как я начала вести себя высокомерно. Дурная привычка, нужно от нее избавляться.