Книга Глаз Горгоны, страница 79 – Нина Вайшен

Секунда. И я увидел, как Фиби пригнулась. Как едва заметно задымилось кресло ремонтника, за которым она спряталась. Я всё ещё не мог вздохнуть. Сердце казалось надкушенным куском мяса и ужасно болело.

Конечно же, лазер прошил кресло насквозь. Ранил Фиби или нет?

Справившись с собой, я резко выглянул и выстрелил в Крюгера, ранив его в плечо.

— Да плевать! — рыкнул он, отстреливаясь в ответ. — Станция, может, и цела. А вот подружке твоей хана.

— Закрой пасть, — крикнул я, пригибаясь и стараясь незаметно выползти из-за укрытия.

— Вот всегда у тебя так… Супергерой для всех, кроме своих близких? — эти слова были болезненным ударом прямо под дых.

— Фиби! — крикнул я.

Крюгер мог промахнуться. Была надежда, что Фиби жива. Маленькая. Теплая. Сладкая. Надежда. Надежда, что в этом мире у меня осталось что-то, кроме работы, которую я всегда ставил на первое место.

— Я изучал твоё личное дело, — с язвительной насмешкой сказал Крюгер. — Жалко твоего сынишку, которого ты тоже принёс в жертву своей гордыне.

Хотелось ответить, но я понимал, что так выдам своё местонахождение. А Фиби не отвечала. Ранена? Убита? Я не могу подойти к ней, пока не убью Крюгера.

Как же выключить ноющую боль, вязко перемешанную с тревогой? Как унять разрывающее на части бешенство?

Слышались свистящие выстрелы бластера, шипение попаданий. Корабль дергался, неравномерно двигаясь по рельсам, ломая тормозные системы.

Пока Крюгер, качаясь от дёрганий корабля, стрелял по прежнему месту моего укрытия, я переполз к столу с роботизированной рукой. Меня едва не завалило инструментами, но я успел прошмыгнуть за стол.

— Мейсону же не обязательно было ехать на эту экскурсию? — продолжал Крюгер.

Я старался пропускать его слова мимо ушей. Только этот вопрос жалом вонзился в мозг и обжигал. С трудом удалось отмахнуться от роя ненужных мыслей.

Мгновение потратил на то, чтобы увидеть Фиби. Живую или мёртвую. Она лежала на спине рядом с креслом ремонтника. Веки были прикрыты.

Вздымалась ли её грудь? Кажется, нет.

Погибла… Я перевёл взгляд на Крюгера. Утырок меня не заметил. Понял, что проиграл. Сенатор спасён, а Империя не простит провала. Он просто глумится, хочет урвать хоть что-то перед смертью. Только я за прошедшие годы после аварии сына сам над собой издевался так, что Крюгеру и не снилось.

— А знаешь, ведь твоя почившая цыпочка как раз занималась расследованием дела твоего сына, — Крюгер говорил и упивался своими словами.

Что? Что он несёт? Я навёл на Крюгера бластер. А он, казалось, взглянул прямо на меня. Снова корабль шатнулся, и на этот раз перевернулся стол, за которым я прятался. Его сорвало с креплений, и столешница придавила мне ноги. Я сжал челюсти, давя стон боли. В глазах потемнело на миг. Что-то упало мне на голову. Корабль перевернулся. Теперь потолок оказался внизу, а я, лёжа рядом с иллюминатором, увидел сквозь него стремительно приближающуюся поверхность Платинума, глядящую на меня, как глазом, огромным молочно-белым кратером.

— Она сделала ту слезливую фотографию твоего сына из больницы, — голос Крюгера звучал совсем близко. — Ту самую фотографию, которая потом так разошлась по сети, что об этом инциденте и в Империи знали. Забавное совпадение.

Я не смотрел на Крюгера. Не мог оторвать взгляда от кратера на Платинуме. Он стал для меня тем самым Глазом Горгоны, обращающим живое в камень.