Книга Арестантка: Путь на Броссар, страница 73 – Нина Вайшен

— Будешь писать мне сообщения в планшете, — строго сказал Сантьяго. — Язык жестов знаешь?

— Средне.

— Отлично. Этого хватит. Оставшиеся пятнадцать часов будем привыкать к новым личностям, — Сантьяго ткнул пальцем себе в грудь. — Я Пабло Месси, ваш начальник. Смарт мой помощник — Майкл Робинсон. Мы контрабандисты фрамия. Возвращаемся с дела на Глизе. Ищем новых клиентов.

Я кивнул, а что мне оставалось? Сантьяго так мастерски сделал вид, что не заметил моего выпада про Принс. Да и вообще он заставлял меня пересмотреть мнение о нëм. Если он считал нужным, чтобы я был немым, мне оставалось только слушать.

Снова усаживаясь в кресло, я проверил показатели прыжка. Всё было в норме.

«Напомни мне язык жестов», — попросил я у нейросети.

Около часа я тренировался в использовании жестов. У меня была инклюзивная школа, со мной учился один глухонемой одноклассник, и мы общались. Конечно, до идеала мне было далеко, но получалось лучше, чем если бы я учил с нуля.

Решив продемонстрировать навыки, я подошёл к Сантьяго. Он прятал оружие в скрытые карманы комбинезона. Я несколько секунд постоял, ожидая, что Сантьяго обратит на меня внимание, но он продолжал заниматься своим делом.

Я кашлянул. Майор посмотрел на меня, и я ощутил, что волнение застряло комом в горле. Было страшно упасть перед Сантьяго в грязь лицом. Хотелось, чтобы он увидел, что я хорошо владею языком жестов. Это было странное желание, но фактически непреодолимое. Как будто моя жизнь зависела от того, симпатизирует ли он мне, видит ли мою полезность. В какой-то мере действительно от него многое зависело.

«Простите, что прерываю, сэр», — сказал я жестами.

— Обращайся ко мне Пабло, — поправил он меня.

«Прежде, чем мы начнём, я хотел бы кое-что сказать от своего настоящего ведра», — замельтешил пальцами я.

— Ведра? — улыбнулся Сантьяго.

Я не сразу понял, что ошибся в жесте.

«От настоящего стула», — поспешил изобразить я.

— Стула?

— Чтоб его… — сказал я вслух.

Смарт согнулся от смеха.

— Ругайся, пожалуйста, тоже на языке жестов, — усмехнулся Сантьяго.

Я хотел уже запросить у нейросети жест «имя», но Сантьяго постучал двумя пальцами одной руки по двум пальцам другой. Это и был нужный знак. Я почувствовал, что сел-таки в лужу, пришлось отвести взгляд и надеяться, что щеки не стали красными. Мгновение я пялился на синие огоньки на панели управления кораблём.

— Что ты хотел сказать от своего имени? — спросил Сантьяго.

Я глубоко вздохнул, повернулся снова к нему. Честно говоря, уже перехотелось общаться, но не сбегать же.

«Я хотел извиниться, что дерзил вам перед отлетом, упоминал свои ботинки… заслуги… а ещё ужасно, что я позволил себе поцеловать Принс прямо перед рубкой».

Миллисекунду в глазах Сантьяго застыло отражение злости. Показалось, что я уже чувствую, как сжимаются его руки на моей глотке. Как он встряхивает меня, как куклу.

Я понял, что совершенно зря напомнил ему о произошедшем. Хотел извиниться, а будто злорадствовал. А может, я действительно хотел ему напомнить. Напомнить, что Принс моя.

Это наваждение быстро прошло, и Сантьяго снова сидел со снисходительно-холодным лицом.

— Трой, я тебе кое-что об этом скажу. Но попрошу тебя запомнить одну важную вещь: никогда не смешивай работу и личное.

Я молча кивнул.

— Хорошо. Ты быстро ей надоешь, мужчины никогда не интересовали Принс долго. Но если ты, пока не надоел, сделаешь ей больно, я выброшу тебя за борт, не думая, — он встал со скамьи. — На этом закроем тему раз и навсегда.