Книга Отверженная жена дракона, страница 102 – Кира Иствуд

От внезапного понимания мороз пробирает кожу.

Нет, это не рукотворное творение! На самом деле столбы – это рёбра мёртвого зверя, навесы – его потемневшие от времени крылья, а храм – это и правда череп! Череп огромного зверя, слепо смотрящий в бездонное ночное небо.

Арена создана из скелета древнего дракона, настолько гигантского, что он слопал бы Ральфаира за два укуса. А может, и за один…

Создаётся ощущение, что когда-то в прошлом древний дракон обессиленно упал здесь и напоследок попытался обнять что-то своим огромным длинным телом. Что-то очень важное для него. А уже после, когда он умер, когда плоть сошла с его костей, место облагородили: выжженную землю заложили каменными плитами, периметр украсили мраморными башнями, нанесли позолоту на звериный череп, вырезали магические руны на белых рёбрах.

– Невероятно, – выдыхаю я.

“Это место зовётся храмом огня", – говорит Ральфаир.

– А чьи это останки?

“Перворождённого дракона по имени Витор. Прародителя всех драконов на Эльвиторионе. Как ты знаешь по книгам, он и снежная Эльва первыми пришли в этот мир. Но только в закрытых библиотеках можно встретить легенду о том, как спустя тысячи лет счастья, Эльва потерялась в тумане… Как и требуется глупому герою лиричной сказки, Витор не смог жить спокойно. Он искал свою Эльву годами, пока не выбился из сил. Он был так истощён, что его магии не хватало вызвать самую даже крохотную искру. Но, упав на холодную землю, он всё равно призвал огонь, только теперь он сжигал в нём не магию, а собственную жизнь.

– Зачем?!

“Чтобы туман ушёл. И чтобы Эльва почувствовала и пошла на огонь, как на маяк”.

– Как печально. И получается… это пламя горит до сих пор. А Эльва до сих пор не пришла.

“Верно, – хмыкает Ральфаир. – Она бросила его. И в этом вся мораль. Витор был бы жив, если бы не поверил женщине”.

– Может, она не могла прийти? Может, даже погибла!

“Может, – легко соглашается дракон. – В любом случае это лишь легенда”.

Тем временем мы подлетаем ближе к костяной арене. Лицо начинает покалывать от разлившейся кругом магии, воздух пахнет горячим песком. Хотя первородный огонь слаб и выглядит так, что его сумеет затушить и слабый ветерок, от него исходит древняя сила, от которой закладывает уши, а волоски на шее электризуются и встают дыбом.

Сделав круг, Ральфаир начинает снижаться, и в какой-то момент я ощущаю, будто мы проваливаемся в иное измерение: звуки приглушаются, зрение становится чётче, а цвета ярче. Огонь наполняет арену голубоватыми плавающими отсветами, отчего создаётся ощущение, будто я очутилась под водой. Даже воздух кажется излишне густым.

От непривычки я делаю излишне судорожный вдох.

“Не корчи такое ошарашенное лицо. Мы всего лишь вошли в пространство храма”, – раздражённо поясняет Ральфаир, опуская меня на мраморную площадку перед черепом.

Я едва не падаю, до того онемели ноги. Мелкие камушки впиваются в босые ступни. Торопливо поправив платье, я с опаской кошусь на череп дракона.

Чёрная глазница размером со взрослого человека, через неё мертвец будто смотрит прямо на меня… И то, что он видит, его злит. Мне мерещится зловещий алый свет в тёмной глубине.

Озноб передёргивает плечи. Закусив губу, я перевожу взгляд на гладкую позолоченную поверхность черепа. В нём искажённо отражаюсь я – светлые волосы в жутком беспорядке, зелёные глаза широко раскрыты, голубое платье порвано там, где его касались когти. Я выгляжу ужасно. Выгляжу так, будто несколько часов кряду меня тащил в лапах неотёсанный грубый дракон.