Книга Отверженная жена дракона, страница 78 – Кира Иствуд

Ведь и правда иногда казалось, что перепады настроения у Эйды куда серьёзнее обычных женских капризов. Особенно так было вначале наших отношений… Она могла быть ласковой, как кошечка, смеяться и танцевать без повода, а на другой день вдруг начинала кричать и плакать, заявляя, что никто её не любит, не уважает и все хотят, чтобы она исчезла. Она могла запереться в комнате на несколько суток или запросто не прийти на встречу с советниками, которых сама же пригласила.

Однажды, в хорошие дни, она осторожно завела разговор про ребёнка, и когда увидела, что я тоже рад этой идее, то трое суток светилась от счастья, даже начала оборудовать детскую. А на четвёртый день я проснулся от того, что Эйда громит комнату, в бешенстве швыряя в стены детские вещи, крича, что не собирается делить меня ещё и с каким-то ребёнком.

Но не только Эйда была непостоянна в чувствах. То же самое иногда случалось и со мной. Порой, глядя на неё, я ощущал лишь тоску и болезненный холод. А её прикосновения вызывали неприятный зуд и желание оттолкнуть её руки.

Я никогда не слышал, чтобы у драконов были подобные проблемы с наречёнными.

“Всё потому что моя мать – демон”, – думал я, искренне считая, что первопричина – моя холодность, которую Эйда чувствует и реагирует на неё истериками.

…но что, если демоническая кровь ни при чём?

… что, если восприятие менялось, потому что душа моей наречённой засыпала, а сама Эйда была для меня чужой?

Я мысленно провожу по образу Эйды ножом, деля её на двух разных людей. Это получается так легко, будто нет ничего естественнее.

Холод в груди превращается в жар.

Адель продолжает говорить о том, в какие моменты она появлялась, и что принимала чужую память за свою. Как одержимый, я мыслено перебираю её слова, но мне не удаётся найти противоречий.

Мысли мечутся злыми шакалами, разрывая клыками мой внутренний мир, который я считал каменным, а он оказался бумажным. Я слышу, как клацают челюсти.

Могли ли у Ральфаира быть знания о магии, которых нет у меня?

Клац! Конечно, могли.

Мог ли я недооценить зависть брата к моей силе?

Клац! Конечно, мог.

Значит ли это, что душа моей наречённой страдала все эти годы?

Клац! Да! Так и было.

Клац! Клац! Клац! И от всего, во что я верил, остаются лишь ошмётки.

Если душа Эйды была привязана к Адель заклинанием, то она вернулась в мир в тот же миг, что и душа моей наречённой. Слабая, пустая, она следовала за Адель и оказалась в Эльвитарионе. Здесь концентрация магии сильна, особенно в тумане.

Поднабравшись сил, Эйда встретила в замке собственную тень… Она могла подчинить её, направить или даже поглотить, чтобы стать сильнее. А настойка омута была для неё большой удачей. И именно она – последний камень на весах, доказывающих, что всё это правда.

Адель добавила в зелье свою магию, поэтому оно влияло только на неё. Эта настойка ослабляет связь души с реальностью, чтобы приблизить сознание к воспоминаниям о перерождениях. Это безопасно… но не в случае с Адель, ведь к ней прицепился паразит.

Поэтому у Эйды и получилось занять тело Адель.

А заняв его, она побежала… куда? Вероятно, к Ральфаиру!

Всё сходится как по нотам.

Мотив. Возможность.

Получив часть моей силы, Ральф смог бы занять престол и сам справиться с защитой страны от тумана. Но, судя по состоянию Йордара, в прошлом драконье сердце он так и не получил. Что-то в их плане пошло не так… Например, вряд ли брат ожидал, что время в Эльвитарионе намертво замрёт на целую тысячу лет. Даже если Эйда выжила после того, как меня заключили в ловушку, она не смогла вернуться в свой мир.