Книга Надежда варвара, страница 11 – Руби Диксон

Я так поглощена своими планами на праздники, что чуть не пропустила первый пинок моего малыша. Мой желудок трепещет, и я думаю, что это газы, но когда что-то снова ударяется о мои внутренности, я задыхаюсь и сажусь прямо, схватившись за живот.

— Что такое? С тобой все хорошо? — Эревен подходит ко мне, отодвигая шкурки, на которых я делала пометки. Выражение его лица выражает озабоченность. — Мне позвать целителя?

— Я думаю, ребенок брыкался! — Я одариваю его изумленной улыбкой. — Это невероятно. — Мой живот неуклонно округлялся в течение последнего месяца, но я не чувствовала ничего, кроме случайного трепета, который заставлял меня задуматься, был ли это толчок или просто мое воображение. Что я только что почувствовала? Это был самый настоящий «привет» из моих внутренностей.

Лицо моей пары озаряется, и он заправляет свои спутанные волосы за уши, наклоняясь ко мне. Его руки благоговейно касаются моего живота, скользя по слоям меха, которые на мне надеты.

— Ты уверена?

— Да. Может быть, он сделает это снова? — Мы называем ребенка «он» просто для обозначения пола, но что-то внутри меня подсказывает мне, что я не ошибаюсь. Я думаю, это мальчик, и я надеюсь, что он такой же красивый и добрый, как его папа.

Эревен ждет, низко присев рядом со мной. Он держит руки на моем животе, и он такой неподвижный, его взгляд такой пристальный, что мне хочется рассмеяться частично от радости, частично от абсурдности момента. Но потом это происходит снова, и от чистого счастья и удивления на его лице мне хочется плакать. В последнее время я часто этим занимаюсь.

— Я почувствовал это, — шепчет он. — Ты думаешь, он пытается заговорить с нами?

— Думаю, он просто неугомонный, — тихо говорю я, сдерживая свои эмоции.

Медленная улыбка изгибает губы Эревена.

— Он не единственный. — Он наклоняется и говорит с моим животом, как будто ребенок может слышать. — Твой отец хочет пойти поохотиться, чтобы накормить твою мать, но погода этого не позволяет.

— Думаю, тебе придется остаться со мной, — поддразниваю я. Как будто это тяжелая работа — уютно устроиться в нашем маленьком домике вдвоем, особенно теперь, когда починили крышу. Я не возражаю против ленивых дней, когда погода мрачная и ужасная, и это значит, что охотники остаются дома. Мне это нравится, потому что это означает, что мы ложимся спать позже и обнимаемся, и это означает, что я могу провести весь день, разговаривая с Эревеном вообще обо всем и просто наслаждаясь его обществом. Это, конечно, не самый худший способ провести время.

Он улыбается мне, и на душе у меня становится тепло и хорошо. Моя жизнь с Эревеном так прекрасна. Он так идеален для меня во всех отношениях. Его уверенность во мне делает меня морально сильнее. Он придает мне смелости. Я больше не прячусь — теперь я делаю все возможное, чтобы принимать участие в племени, и участвую каждый день. Я чувствую, что наверстываю упущенное. Черт возьми, иногда я чувствую себя другим, лучшим человеком. Это все благодаря ему.

Ребенок снова брыкается, и Эревен втягивает воздух.

— Ты почувствовал это? — говорю я со смехом.

— Да, — его голос мягок от благоговения. — Он сильный.

— Как и его отец.

Он теребит мои меха.

— Он покрыт пеплом. Почему ты вся в саже, моя пара?

Я? Я вытираю пальцы о свою одежду, только сейчас замечая темные пятна по всей моей коже. Конечно, от этого становится только хуже, и я понимаю, что мои руки гораздо грязнее, чем моя одежда, мои пальцы почернели от того, что я держала уголь, чтобы писать на шкурке.