Книга Хрущевка княжны Соколовской, страница 4 – Полина Змееяд

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – тараторила вторая, Марта, и таращилась на меня щенячьими глазами. – Они весь вечер будут играть. Давай хоть часок послушаем. Мы ведь в филармонии не были с тех пор, как… – она закусила губу и опустила взгляд. Я заметила, как старшая сестра отвесила ей легкий подзатыльник, растрепав гладкие волосы.

«С тех пор, как родители умерли», – машинально додумала я.

Хотела ответить сестрам, но воздуха снова стало не хватать. Покачнулась, перед глазами потемнело и я едва не повалилась на пол.

Марина подхватила меня за локоть, не давая упасть, Марта, подобрав длинную юбку, бросилась куда-то в сторону кухни. К тому моменту, как старшая из сестер помогла мне добраться до дивана, младшая уже стояла возле подлокотника со стаканом воды.

Если бы мне не было так паршиво, я бы в жизни даже кончиками пальцев не прикоснулась к той развалине, которую память упорно именовала «диваном»: линялая ткань, отколотая ножка, замененная старой книгой, из дыр в обивке торчит что-то вроде пожелтевшего от времени поролона. И запах соответствующий – пыли и плесени.

Пока пила волу мелкими глотками, успела рассмотреть и остальной интерьер. Оптимизма он не внушал: потертые бежевые обои, на которых местами еще угадывался цветочный узор, потрескавшаяся краска на полу, зеркало в непонятных разводах, комод с надтреснутой дверцей. Да уж, тоже мне княжеские покои. И почему я не могла попасть, как все нормальные девушки? Они вон сразу в невесты к богатым и прекрасным драконам, в позолоченные хоромы, а я тут, в побитой молью, плесенью и заросшей пылью квартире.

Выглянув в окно, настолько давно немытое, что стекло помутнело, я по положению солнца прикинула, что сейчас только полдень. Отдала Марте стакан воды и глубоко вдохнула. Но тут же закашлялась от затхлого воздуха.

– Мы пойдем на концерт, – медленно заговорила я, стараясь выдержать строгий тон. – Но при одном условии.

Девочки затаили дыхание и испуганно уставились на меня.

Мы сделаем генеральную уборку! – провозгласила я. – Марина, ты приберешься в ванной и в коридоре, Марта – мы возьмем на себя кухню и зал.

Я оглядела маленькое помещение еще раз и прикинула, что начать надо бы со шкафа в углу и комода – перебрать их содержимое и, может, найти хотя бы какие-нибудь документы, которые прояснят мое нынешнее положение. О нем память нового тела почему-то предательски молчит.

За размышлениями я даже не заметила, как девочки скривились.

– Убираться? Нам? Но мы же из княжеского рода, это неприлично, – Марта состроила плаксивую мордашку и выглядела так, будто сейчас разревется.

– А жить в грязи прилично? – спросила я, пресекая нытье и попытки канючить.

– Но раньше ты сама не хотела заниматься уборкой. Почему сейчас передумала? – подозрительно сощурившись, спросила Марина. По всей видимости, из двоих сестер она более рассудительна.

– Мне все надоело, – немного помявшись, нашла оправдание я. – С сегодняшнего дня мы живем по-новому! Наденьте платья, которые не жалко испачкать, и начнем. Если постараемся, то все успеем еще до начала концерта.

При упоминании концерта поникшие сестры немного повеселели. Я, показывая пример, первой поднялась с дивана и направилась к шкафу. Перебрав скудный набор одежды Маргариты, выбрала серую юбку с заплатами и рубашку настолько застиранную, что цвет уже не удавалось определить, и быстро переоделась.