Книга Пламя на двоих, страница 22 – Ольга Ярошинская

Я долила ему воды в поилку, пересыпала семечки в миску, а после решила заняться собственным жилищем: разобрала чемодан, развесила вещи в шкафу, расставила на столе краски и кисти, которые прихватила. Складной мольберт был на самом дне чемодана и, к счастью, уцелел. Я разложила его, а после вынесла на балкон.

Восторженный вздох вырвался из груди. Да я могла бы заработать состояние, сдавая этот балкон живописцам! Я закрепила на мольберт лист бумаги, чистый, как нетронутый снег. Что же нарисовать первым? Красные горы, нарезанные ломтями? Изгиб бухты, что серебрится вдали? Островерхие крыши Айданы?

— Или, может быть, твой портрет? — спросила я вороненка, вспорхнувшего на перила балкона.

Барри вроде оправился, но не спешил улетать. Я вынесла клетку на балкон, поставила в угол, надежно устроив между перилами и стеной. Взяла коробку из-под красок и сделала в ней нечто вроде гнезда, пожертвовав майкой.

— Живи здесь, — сказала я вороненку, разместив коробку в клетке. — Закрывать тебя я не буду. Вот и вода, и угощение…

Дождавшись, пока я доделаю ему домик, Барри юркнул в клетку, засунул любопытный клюв в коробку. А я осторожно погладила мягкие перышки. Его тоже жизнь потрепала, но он нашел новый дом и полон энтузиазма — прямо как я.

Вверху захлопало, и Барри, истошно пискнув, забился в коробку. А я, запрокинув голову, смотрела, как огромный черный дракон опускается на башню. Следом летела серая драконица Ингрид. Что ж, рисование придется отложить. Сперва надо выяснить отношения.

— Извини! — выпалила Ингрид, как только я вышла в гостиную. — Это было глупо и невежливо с моей стороны. Ты теперь в нашей стае, и я буду заботиться о тебе, как и об остальных.

— Не надо мне твоей заботы, — буркнула я.

— Видишь? — воскликнула Ингрид, повернувшись к Элаю. — Я к ней со всей душой, а она…

Элай спустился по лестнице и остановился в двух шагах. Нахмурившись, скрестил руки на груди. Бьюсь об заклад, идея извиниться принадлежала не Ингрид.

— Ты столкнула меня в грязь, — напомнила я.

— А ты хотела учиться на боевке и остаться чистенькой? — фыркнула она.

— Ты, видно, грязи не боишься.

— Я ничего не боюсь, — заявила Ингрид, вздернув острый подбородок.

Она разрумянилась после полета, и серая чешуя на щеке казалась оспинами.

— Но ведешь себя так, будто боишься меня, — заметила я.

Думаю, в этом все дело. Пока я не появилась, Ингрид была единственной девушкой в гнезде, и все мужское внимание доставалось ей. Так глупо — будто парней мало. А может, она боится соперничества за кого-то одного, особого?

— А не много ли ты о себе мнишь? — она шагнула ближе, и Элай решил вмешаться.

— Так, хватит, — сказал он. — Ингрид, отойди от нее. Не хватало мне еще женской драки!

— Я извинилась! — воскликнула она. — Я не виновата, что эта рыжая такая неуклюжая. Сама свалилась, а я виновата. Что дальше? Я буду крайней при каждом ее провале?

А уж она мне их устроит…

— Дальше вот что, — ответил Элай. — Если я замечу, что ты как-то вредишь Вивиане или кому-то другому из нашего гнезда, ты вылетишь.

Кровь отхлынула от ее лица так резко, что бледная чешуя на щеке почти слилась по тону с кожей.

— Шутишь? — холодно спросила она. — Я была с тобой целый год. Мы вместе летали. Мы… А теперь появляется эта…

— Ее зовут Вивиана, — напомнил Элай. — Но дело не в ней, а в тебе. Это драконы выталкивают братьев из гнезда, а мы — люди. Покажи, что умеешь работать в команде. Если потом ты пойдешь в патруль, то никто не спросит, нравятся ли тебе сослуживцы. Личные симпатии ни при чем.