Книга Поцелуй сирены и первобытные хищники, страница 48 – Елена М. Рейес

Я зла. Обижена. Сбита с толку. Не в силах думать ни о чем, кроме него, когда солнечный свет впервые за несколько часов пробивается сквозь поверхность, ломаные золотые лучи танцуют на моем хвосте.

Мои эмоции были такими же бурными, как шторм наверху, бушующая вода, и я не могу перестать касаться его цепи, желая, чтобы ее вес закрепил меня. Вместо этого Кордис Люкс кажется тяжелым, а его поверхность холодной. Как тяжелая петля, и доставка его домой никак не успокоила внутреннюю бурю.

Я не спешу отдавать его. Я прихожу в ярость при одной мысли о том, что кто-то прикоснется к тому, что он так долго носил близко к сердцу.

Он оборотень.

Моя пара. Единственная душа, предназначенная быть моей, и он должен быть моим врагом.

Я не могу принять его.

Не важно, насколько сильно каждая клеточка моего существа требует, чтобы я вернулась, скользнула под его теплое тело и отдалась его укусу. Отметить его, мои клыки оставят священный отпечаток нашей связи на всеобщее обозрение.

Потому что я хочу Альфу Кая Дайра. Этого нельзя отрицать.

Пары священны, а Боги никогда не ошибаются. Наши души переплетены таким образом, что ни человек, ни зверь не могут их разрушить, и все же у меня нет другого выбора, кроме как повернуться спиной к судьбе.

Наши пути разошлись из-за жадности его дедушки и мягкого сердца моей бабушки.

— Он часть меня, — шепчу я в пустоту комнаты, мои губы шевелятся, но с губ срывается едва слышный звук. Потому что если бы у разбитого сердца было название, то этот момент — само определение.

Гваяковое дерево. Кожа. Ананас.

Так пахнет моя половинка, и одно это воспоминание вызывает привыкание. Идеальный баланс тропических и древесных специй; он воспламенил мою душу после первого вдоха. Мои чешуйки затрепетали под его прикосновениями тогда, и они вибрируют сейчас, когда я вспоминаю аромат, скользящий по моим чувствам.

Я никогда не забуду тот первый вдох. Этот волк навсегда запечатлелся во мне, вплетен в мою ДНК.

Закрыв глаза, я позволяю течению укачивать меня. Пузырьки лениво поднимаются над моими волосами, их шелк обволакивает плечи и ребра, в то время как мое сердце бешено колотится, каждый удар эхом отдается в камне у моей груди.

Даже здесь, под волнами, я чувствую его.

Его присутствие на моей коже задерживается, как тень шторма, яростного и всепоглощающего.

Счастье от того, что я нашла свою пару. Печаль от того, что я связана с врагом моего народа. И в конце концов, я там, с чего начала…

Гнев. Скорбь. Предательство.

— Давай покончим с этим, — вздыхаю я, соскальзывая с кровати, не потрудившись взглянуть в зеркало, стоящее в углу. Безделушка прилива, которую мой дедушка в лучшем случае терпит. Наш предыдущий король, его тесть, презирал все, что находится на поверхности, запретив их использование после того, как спасатели впервые протащили отражающее стекло через ворота дворца. Они искали золото и сталь — что-нибудь ценное, — а вместо этого обнаружили, что на них смотрят в ответ.

Прадедушка называл их опасными; тщеславие отвлекало.

Но когда его единственная дочь приняла его генерала в мужья, Атлас нарушил правила, чтобы сделать ее счастливой. Ей было любопытно, она восхищалась тем, как свет отражается от блестящей поверхности — той правдой, которую они демонстрировали.

И в качестве свадебного подарка мой дедушка подарил ей такое же. Позолоченный овал с тонкой филигранью — прекрасное украшение, которое хранится в ее личной гостиной.