Книга Однажды разбитое сердце, страница 57 – Стефани Гарбер

Это придало ей смелости сказать:

– Я думала, ты приглашаешь на танец только одну леди.

– Я бы не стал делать и это, если бы не злосчастный закон, согласно которому мне полагается пригласить на танец хотя бы одну девушку. – Принц снова сглотнул, а затем его голос стал немного глубже. – Я бы пригласил тебя, но знал, что если ты окажешься в моих объятиях, то я не смогу станцевать и целого танца, не сделав этого.

Аполлон опустился на одно колено.

Эванджелина внезапно забыла, как дышать.

Он не мог делать того, о чем она сейчас думала. Она даже не хотела строить какие-либо догадки касательно того, что он сейчас делает, – не после того, как предстала в свете круглой дурочкой.

Но гости, которых она пыталась всеми силами игнорировать, наверняка подумали о том, что она старалась не впускать в свою голову. Со всех сторон снова покатились шепотки, и толпа вокруг них нарастала, заключая Эванджелину и Аполлона в круг из бальных платьев, шелковых камзолов и потрясенных лиц. Среди них она увидела и лучащееся лицо Марисоль. Эванджелина не стала разыскивать Джекса, но ей было интересно, что он думает обо всем этом. Она по-прежнему не знала, чего он хотел. Но если Джекс был соперником Аполлона, то навряд ли бог Судьбы спланировал такой ход.

Аполлон взял обе ее руки в свои теплые ладони.

– Я хочу, чтобы ты стала моей, Эванджелина Фокс. Я хочу исписать стены Волчьей Усадьбы балладами в твою честь и высечь имя твое на моем сердце мечами. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, моей принцессой и моей королевой. Выходи за меня замуж, Эванджелина, и позволь положить весь мой мир к твоим ногам.

Он снова поднес ее руку к губам, и в этот раз, когда принц посмотрел на Эванджелину, казалось, остального празднества как будто не существовало вовсе. Его глаза сказали тысячи изысканных слов. Но громче всех звучало желание. Аполлон желал ее больше, чем кто-либо другой в бальной зале.

Никто никогда не смотрел на Эванджелину так – даже Люк. По правде говоря, она даже образ Люка не могла представить в своей голове сейчас. Все, что она видела перед собой, – это тоску, надежду и намек на страх, промелькнувший на лице Аполлона, как будто она собиралась сказать «нет». Но разве могла она дать такой ответ?

Впервые за многие месяцы Эванджелина чувствовала, что ее сердце переполнено до отказа.

А посему, когда Эванджелина открыла рот, то произнесла в ответ лишь то, что сказало бы большинство девушек, если бы принц королевских кровей сделал им предложение посреди зачарованного бального зала.

– Да.

Как только Эванджелина пискнула свое «да», трубачи затрезвонили в медные трубы, весь бальный зал взорвался аплодисментами, а Аполлон галантно подхватил ее на руки.

Его улыбка выражала неподдельное счастье. Он собирался поцеловать ее. Его веки сомкнулись, а рот опускался ниже. И…

Эванджелина попыталась прильнуть к нему ближе.

Она находилась в самом сердце сказки, парила посреди заколдованного замка на руках принца, который выбрал ее среди всех остальных девушек, присутствовавших на балу.

Но то, как принц наклонился, чтобы поцеловать ее, заставило Эванджелину вспомнить о другом поцелуе. Об их последнем поцелуе, – поцелуе, который Джекс подстроил по причинам, которые она до сих пор не понимала. Но что, если он добивался именно этого? Эванджелина не хотела думать, что предложение руки и сердца – дело рук Джекса. Он ведь не мог знать, что один-единственный поцелуй приведет к этому, и Эванджелина задалась вопросом, зачем богу Судьбы вообще понадобилась эта помолвка. Гораздо проще и приятнее было представлять, что все пошло не так, как хотел Джекс.