Книга Волшебный десерт для мага. Я (не) твой сахарок!, страница 55 – Елизавета Рождественская

Винсент оттолкнулся от столешницы и протянул мне руку.

— Идём, сахарок, тебя ждёт вечер дивных открытий.

— На дворе почти ночь.

— Самое время творить волшебство, — улыбнулся Винсент. — Спрыгивай. Работу не проспишь, я обещаю.

И я пошла за ним, краем сознания отметив, что Диди не чирикнула ни слова против. Птаха мирно дремала в своей клетке и никак не отреагировала на позднее приглашение пекаря и моё согласие.

— Проходи, — Винсент пропустил меня вперёд крохотного подсобного помещения, зажигая приглушённый свет. — Здесь живёт закваска, слышишь?

Я не поняла, что должна услышать, но непроизвольно затаила дыхание. В звенящей тишине комнаты послышались едва слышные хлопки и утробное ворчание. Словно ворочались и лопались крошечные пузырьки.

— Слышу… — неопределённо ответила я, и лицо Винсента озарила счастливая улыбка.

Та самая, искренняя и настоящая, от которой у меня заканчивались силы в ногах, а мозг превращался в клубничное желе.

— Смотри, — он схватил меня за руку и подвёл к тёмному полотну.

Ткань, как оказалось, закрывала несколько стеклянных ёмкостей, в которых пузырилась плотная сероватая масса. В нос ударил кисловатый запах, и я слегка поморщилась, прикрыв его рукой.

— Это и есть закваска? Не испортилась?

— Нет, — усмехнулся пекарь. — Напротив, этот запах показатель, что всё идёт как надо. Примерно на третий день появляются первые пузырьки — это означает, что перерождение воды и муки в закваску началось. В закваске происходят разные сложные процессы. Нужно просто подождать.

— Волшебство… — сколько я работала с тестом, а всё равно завороженно наблюдала за таким сложным процессом. — А если всё же что-то пошло не так?

— Выкидывать и снова ждать, — пожал плечами Винсент и накрыл смесь полотном. — Идём дальше.

Мы вернулись на кухню. Мужчина зажёг магические светильники, достал из большой медной кастрюли шар пышного теста и опустил его на стол, припыленный мукой.

— Может, чуть позже я покажу весь путь выпекания хлеба, а сейчас давай возьмём для работы готовое тесто.

— Для работы?

— Конечно, почему нет? Из этого количества теста выйдет дюжина порционных булочек. Можно посыпать их семенами льна или кунжута… — Винсент затих, поймав мой испуганный взгляд. — Вероника? Что случилось?

А меня вдруг охватила такая робость, словно я впервые имела дело с тестом. Отчего-то захотелось выглядеть лучше, чем есть, а страх, что я могу сделать что-то не так, сковал руки и ноги, как много лет назад, на экзамене по истории торговли у злющего преподавателя господина Франта Мэрлоу.

— Я просто думаю… Давай ты, а я посмотрю, — ответила, отмахнувшись. — Это всё-таки заготовка на завтра, а я слышала, что тесто не любит новых рук…

— Что я слышу… Маленькая бойкая бизнес-леди не уверена в своих силах? — Винсент направился в мою сторону. — А как же: «Я выкину тебя из своей кофейни, гадкий пекарь!» или «Думаешь, только один можешь печь свои булки?»

— Не говорила я такого! Ну… в смысле… не так я говорила!

— Не так, не то, но звучало устрашающе, — улыбнулся мужчина и взял меня за руки. — Не порочь образ воительницы, сахарок. Идём.

Он подвёл меня к столу, а сам встал сзади, окружая кольцом рук. Большие горячие ладони легли на мои и направили к тесту. Оно было тёплое и шелковистое на ощупь, но мандраж, охвативший тело, был связан совсем не с выпечкой.