Книга Южная пустошь – 7, страница 21 – Алёна Цветкова

— Хурра, — сдвинула я брови, — но ведь Анни права. Ты принцесса и будущая королева. И должна вести себя соответственно.

— А вот папа говорит, — прищурилась Хурра, — что король может делать все, что хочет. А иначе зачем, вообще, быть королем?

— Мам?… — за моей спиной раздался стук в дверь и голос Катрилы.

— Входи, — не поворачиваясь крикнула я и кивнула Хурре, — мы с тобой поговорим об том позже. Но, Хурра, пожалуйста, слушай, что говорит сестра. Договорились?

— Ну, мам! — возмущенно воскликнула она, не ожидая такой подставы.

Но я все же смогла взглянуть на нее серьезно, прежде чем отвернуться от окна и посмотреть на Катрилу.

— Хурра совсем отбилась от рук, — улыбнулась она, не замечая, что улыбка не затронула ее глаза. — Хочешь я помогу тебе переодеться?

Я до сих пор щеголяла в длинной ночной рубашке. Новой, чистой, но не моей. Где уж достал ее Гирем не знаю. И как смог вытряхнуть меня из платья не прибегая к помощи горничной — тоже. Но одно я знала точно, этой ночью между нами ничего не было.

— Нет, не нужно, — отказалась я от помощи. Моя походная одежда была отлично приспособлена для самостоятельного облачения. А с Катрилой я могла поговорить и в рубашке. Кивнула на вычурную резную скамью, которую использовали вместо диванов, — садись, давай поговорим…

Катрила вздохнула. Мне показалось, что она старательно оттягивала начало разговора. Как будто бы чего-то боялась.

— Катрила, — я взяла руку моей старшей дочери и сжала в своих ладонях, — не бойся, милая. Говори. Ты столько для меня сделала, и я не откажу тебе в любой просьбе…

— Нет, мам, — всхлипнула она и прикусила губу, чтобы не расплакаться, — это ты для меня сделала столько, что я за всю жизнь… И сейчас я опять… — она судорожно вздохнула. Рыдания рвались из ее груди, мешая говорить.

— Тише, милая, — я обняла, дочь, которая все же не сдержала слезы и заплакала. Подвела ее к скамейке и усадила, а сама примостилась рядом, — рассказывай, что случилось? Тебя кто-то обидел? — я вдруг испугалась, что Катрила не смогла отказать какому-нибудь «сулак-баше»… Абрегорианское воспитание не позволяло девочкам никакой свободы. — Не бойся, скажи мне, и я сама лично закопаю этого козла.

— Нет, мам, меня никто не обижал, — мотнула головой Катрила. И улыбнулась сквозь слезы, вероятно представив картину: королева закапывает козла. — Ты изменилась. Раньше бы ты никогда не сказала бы так… грубо…

— Может быть, — кивнула, — но, поверь, раньше я поступила бы не менее жестко… и поступлю… Если кто-то рискнет прикоснуться к моим детям.

— Спаибо, мама, — кивнула она. — Но я хотела попросить тебя о другом… Император объявил моего мужа предателем, и теперь мне и моим детям грозит смерть. И я хотела попросить у тебя помощи…

— Конечно же вы можете остаться, — я коротким рывком прижала к себе дочь и сразу отпустила. Катрила не любила объятия. С самого детства она боялась людей и избегала любых прикосновений. — Ты могла бы даже не спрашивать. Я никогда не отправила бы тебя туда, где тебе и моим внукам грозит опасность.

— Мама, — неожиданно Катрила сама прижалась ко мне, — я это знаю. И помощь мне нужна немного другая…

— Что же ты хочешь? — улыбнулась я, обнимая приемную дочь.

— Я хочу восстановить доброе имя моего мужа. Анни смогла увидеть, что его оговорили. А ведь он был хорошим человеком и не заслужил, чтобы о нем помнили, как о предателе.