Книга Десять причин никогда не быть с тобой, страница 206 – Мира Ризман

Увы, это был не обман. Образ Найиль появлялся на любой поверхности и принимался запугивать и требовать подчинения с феноменальной настойчивостью. Матушкино лицо глядело с потолка, косилось из каждого угла, хмурилось на полу и совершенно не давало покоя. Все попытки закрыть глаза и не смотреть проваливались: Найиль проникала и в ту самую испещрённую блуждающими пятнами темноту.

Переворошив с десяток похожих на бред воспоминаний, Маркус всё больше сочувствовал сестре. И почему только она не обратилась за помощью? Однако, стоило ему об этом подумать, как сознание Саманты откликнулось, показав то, каким она видела его. Вечно занятой, усталый и опекающий Джэйн, а затем и малышей. Ей не было место подле него, во всяком случае, она так считала. Возможно, если бы они воспитывались вместе, такого бы не случилось, и Саманта больше доверяла бы ему, а не ощущала бы себя чужой и лишней. Ведь именно это чувство и стало брешью в её защите.

Преследующий её голос вынудил частично поменять содержание банок с порошками и травами для зелий. И теперь Маркус только мог догадываться, каким именно зельем он старательно опаивал Джэйн. Но не менее странно было и то, что ему никак не удавалось обнаружить связь с зеркалом. Если матушка и Иллария напрямую смотрелись в него, как, впрочем, и Нэриэл на первых порах, пока тот самый сгусток не смог подселиться в его сознание, то с Самантой оно поступило ещё хитрее. Чувство вины и сложные взаимоотношения с матерью — тонкая игра, достойная демона высшего уровня.

Маркус прервал контакт и освободил, наконец, руки сестры.

— Если то снотворное, что ты сварила не яд, лучше используй сама. Мне нужно немного времени, чтобы со всем разобраться, — мягко произнёс он, прежде чем отдалился.

Саманта послушно кивнула и бросила на него взгляд украдкой с явной надеждой.

— Я по-прежнему ни в чём тебя не виню, — поднимаясь, повторил Маркус. — Но попрошу пока не встречаться Джэйн.

Он вышел из кабинета и вновь направился на кухню. Тусклый огонь ещё догорал в очаге. Маркус подкинул полено и вызвал Саларс. Кому-то нужно было приглядеть и детьми. Он не стал вдаваться в подробности и тратить время на длительный рассказ, тем более что саламандры никак не могли помочь ему с зеркалом. Оно отторгало не только их самих, но и силу огня.

Маркус видел лишь одно решение: снова спрятать зеркало. Вот только теперь его выбор пал на закрытый мир, где хватало пустующих островов, на которые никто не совался уже долгие годы. Те земли назывались Проклятыми из-за безжизненной почвы и слишком сильных водных и воздушных течений. Кроме демонов, едва ли кто-то мог пробраться в это место. Маркус заточил зеркало в одной из пещер и оставил послание на случай, если нагрянет кто-то из агни. Это дело могло подождать, во всякое случае до тех пор, пока он не восстановит мир в своей семье.

Однако по возвращению его ждало огромное разочарование. Перебирая травы, которые перемешала сестра, Маркус с ужасом осознал, что долгое время поил Джэйн не просто любовным зельем, но и по капле взращивал внутри ненависть, которая медленно отравляющим всё её существо. Против такого состава его экспериментальная разработка ничего не стоила. Он, конечно, попытался хоть что-то исправить. Боясь вновь угодить в ловушку, теперь Маркус проверял каждый ингредиент. Нюхая и пробуя на вкус, он с особой осторожностью добавлял травы и порошки, и всё равно не был доволен результатом. Ненависть, казалось, уже срослась с сознанием Джэйн, но главный кошмар наступил, когда настало время кормления. Она наотрез отказалась подходить к сыновьям, испытывая к ним что-то близкое к отвращению. К дочери, впрочем, Джэйн отнеслась с поразительным равнодушием. Материнский инстинкт и та радость, что ещё недавно она ощущала, испарились без следа. Теперь дети её раздражали, и Джэйн с трудом пересилила себя, чтобы покормить хотя бы малышку. Маркус с болью в сердце внимал её мыслям. Она желала сбежать, каждая секунда в ставшем вмиг ненавистном доме доводила до бешенства. Они промучились целый день, пока Маркус пытался хоть как-то повлиять на неё зельями или заклинаниями, но всё было тщетно. Он больше не мог удерживать её, и потому позволил ей уйти. Она исчезла под покровом ночи, но на утро вновь появилась на пороге.