Книга Оставь мне музыку!, страница 208 – Мира Ризман

«Какая разница, что он думает. Главное, я здесь, и меня хорошо принял оркестр!» — Вирджин резко одёрнула себя и, повернувшись, поклонилась музыкантам. Затем они играли её пьесу, и та тоже всем понравилась, так что можно было с уверенностью заявить: первая репетиция Вирджин удалась. Вот только от Кирэя она не заслужила ни одного комментария. Провожать её пришёл Тодо, так как оркестранты остались ещё что-то разучивать, а следующим утром урока не было, потому они встретились только на новой репетиции. И она отличалась от той первой, как небо от земли.

В Кирэя будто вселился какой-то демон, потому что от невозмутимого омэйю не осталось и следа. Зато появился некто надменный и саркастичный, а ещё до бешенства придирчивый и щепетильный. Возможно, всё дело было в том, что репетировали именно его концерт, но в тот день Вирджин сильно пожалела о своём прежнем желании, чтобы Кирэй перестал быть равнодушным. Лучше бы он до самого конца оставался безразличным, чем слушать при всех его едкие высказывания. От бесконечного прерывания музыки уже изнывал весь оркестр, но Кирэй продолжал гнуть своё. То ему не нравилось исполнения какого-то штриха, то не хватало громкости, то был не там взят вдох, или неровно звучали трели. В какой-то момент Вирджин даже показалось, что его не устраивало абсолютно всё, и она как никогда была близка к срыву. Пальцы предательски тряслись, а в горле застыл комок, мешая выдавать красивый звук. Но к счастью, в следующий раз Кирэй остановил оркестр не из-за неё, а потом и вовсе объявил перерыв. И, когда оркестранты уже начали подниматься, вдруг обратился к прежнему учителю Вирджин:

— Мастер Зейн, прошу, пройдите в мою гримёрную и помогите леди разобраться.

Тот поспешно поклонился и направился к Вирджин, тогда как Кирэй демонстративно отвернулся и вышел прочь из зала в противоположном направлении.

— Пойдёмте, леди Вирджин, не будем заставлять Кирэя-сама нервничать, — мягко произнёс мастер Зейн, подарив приветливую улыбку.

— Что… что я сделала не так? — кусая губы, срывающимся голосом спросила Вирджин.

— Ничего страшного, — утешающе проговорил мастер и, кивнув в направлении кулис, попросил следовать за ним. Сжавшись, Вирджин направилась следом, стараясь не смотреть по сторонам. Она чувствовала на себе чужие взгляды, и отчаянно жалела, что не могла закрыть уши, потому что сегодняшнее мнение оркестрантов предпочла бы не знать.

— Кирэй-сама опять принялся за старое! — шептались струнники. — Ни ноты без придирки!

— Видели? Он почти довёл бедняжку! — бурчал старый валторнист.

— Никогда бы не подумал, что он может быть так жесток с женщиной! — фыркнул сидевший рядом тромбонист.

— Может, она была не так хороша… ну вы поняли где… — нахально заявил один из молодых альтистов, но тут же получил за свой намёк подзатыльник от концертмейстера группы.

— Думай, что говоришь, или вылететь с работы захотел?

— Да что такого? — хмыкнул один из контрабасистов. — Может, малец прав! С чего бы ещё омэйю так издеваться над своей любовницей?

Вирджин отчаянно хотелось провалиться сквозь землю. Нет, то, что в мужских компаниях всегда есть место скабрезностям она, проучившись год в школе для мальчиков, знала хорошо, но слышать нечто подобное в свой адрес было просто отвратительно. И ужасно обидно! Можно подумать, ей не хватило колких насмешек от Кирэя! Почему ей теперь приходилось слушать ещё какие-то гадости?