Книга Оставь мне музыку!, страница 206 – Мира Ризман

— Учителю нужно знать, что уже уложилось в твоей голове, а что так и осталось вне её досягаемости, — разъясняла голограмма. Теперь, занимаясь у себя в кабинете, Вирджин частенько включала помощника и, как и во времена вылазок на маяк, советовалась с ним. А иногда, когда вновь подступало плаксивое настроение и накапливалась усталость, понемногу жаловалась.

— Всё-таки с мастером Зейном было лучше, — проныла она в конце очередной недели, свалившись на кровать от бессилия. От чрезмерного усердия и высоких звуков жутко разболелась голова, так что пришлось прерваться ещё до ужина. — Он всегда приободрял меня, шутил и улыбался, интересовался моим мнением. И было видно, что ему нравится со мной заниматься. А Кирэй… он словно отбывает повинность, или уж я не знаю, как ещё понять эту его невозмутимость! Представляешь, спустя три недели работы мне каким-то чудом удалось заслужить от него «комплимент»: «Что ж, это уже можно слушать». Так и хочется спросить, а что он делал до этого времени? Изображал морскую звезду?

— А ты не думаешь, что твой учитель специально держит между вами дистанцию. Ты всё-таки его любовница, а он может не хотеть смешивать эти отношения с твоим обучением, — выдвинул виртуальный помощник.

— Так он и не смешивает. Мне же пока разрешено не выходить на встречи в цветочном доме, — сказав это, Вирджин даже выдохнула с облегчением. Признаться, она очень боялась, что Кирэй в любой момент может передумать и вновь потребует от неё соблюдения обязанностей. И всё же слова Диди несколько изменили отношение Вирджин. Теперь Кирэй уже не казался таким холодным и отстранённым, и порой, особенно за завтраком, она замечала, что он даже смотрит на неё. Не прямо конечно, а как-то исподволь, словно наблюдая. Дважды заметив эту особенность, Вирджин стало легче и исчезло ужасное ощущение, что она бьётся о монолитную стену. Вот только осознание это пришло под самый конец, и уже на следующий день Кирэй объявил, что больше таких длительных уроков у них не будет, а ей придётся ходить на репетиции оркестра.

Новость эта была, конечно, замечательная, но и очень волнующая. Накануне первой своей репетиции Вирджин снова не могла заснуть. Выйти на сцену перед целым оркестром само по себе немного пугало, а уж зная, что это оркестр Кирэя — страшно становилось вдвойне. Лукас ничего не говорил о репетициях, а вот Джаспер, лишь однажды побывав там в качестве зрителя — его мастер устроил ему такую экскурсию, — потом не умолкал целую неделю. И рассказы его были не всегда о музыке, куда чаще он повторял известные курьёзы с оркестрантами, и, конечно же, самые различные сплетни, что довелось услышать. Именно от Джаспера она узнала, что весь оркестр восхищался игрой Лукаса, считая того невероятно талантливым мальчиком. А теперь настал её черёд. Вот только… каково это выйти к оркестру Кирэя, которым дирижирует Кирэй, играть Концерт Кирэя будучи любовницей того же самого Кирэя? Признаться, соглашаясь, Вирджин совсем не думала об этих обстоятельствах. И теперь с ужасом понимала, что каждый шаг будет под прицелом глаз восьмидесяти человек! А ещё Кирэй велел Фрае позаботиться об её внешнем виде.

— Он хочет вывести к своему оркестру красивую куклу, а не музыканта, — пытаясь скрыть беспокойство, посетовала Вирджин, когда девушки вновь появились в её комнате, чтобы помочь собраться.