Книга Пламенный цветок, страница 78 – Мира Ризман

Нэйдж вбежала в покои сама не своя. Лицо горело, взгляд безумный, вдобавок её слегка трясло от перенапряжения.

— О Вир, Ваше Высочество, с вами всё в порядке? — тут же встрепенулась Сэлина. Она только-только прибыла к ней, чтобы помочь собраться на ужин, а в итоге стала невольным свидетелем её слабости.

— Не совсем, — призналась Нэйдж.

— Да вы вся горите! — Подскочившая к ней служанка осторожно коснулась её лба. — У вас, случаем, не лихорадка?

— Едва ли, — поспешила успокоить её Нэйдж. — Как подумаю, что уже завтра прибудут гости, так сразу в дрожь бросает! Боюсь, если сейчас же не лягу постель, не смогу заснуть до рассвета!

— Конечно-конечно! — заволновалась Сэлина и принялась суетиться возле неё, помогая снять украшения и платье. — Я передам Её Величеству, что вам нездоровится!

«Лучше уж так, чем вновь оказаться рядом с ним!» — позволяя служанке её раздевать, подумала Нэйдж. Наблюдать семейную идиллию, когда внутри неистовствовала буря, было выше всяких сил! Уже укладываясь в постель, она утешала себя надеждой, что появление несносного барона сможет её отвлечь.

Нэйдж:

Барон Витор прибыл в замок в окружении собственной армии и придворных дам. Появление гостей с Бэрлока отличалось чрезвычайной пышностью и помпезностью. Для встречи созвали оркестр, украсили все аллеи парка и даже переодели прислугу в самые лучшие одежды. И только Нэйдж, вопреки ожиданиям, нарядили в скромное платье цвета виридиан, в котором она, скорее, походила на послушницу храма, чем на принцессу. На её бледном фоне особенно ярко выглядели королева-мать и Зарина, облачённые в золотую парчу с цветочным узором. Впрочем, Нэйдж довольно быстро поняла, отчего был сделан подобный выбор. Королева явно оберегала свою робкую милую дочь от излишнего внимания гостей и прочей публики. Пожалуй, Торина бы точно оценила материнскую заботу, но вот Нэйдж ощущала себя, как не в своей тарелке. Её откровенно раздражало то недоумение, которое появлялось на лицах многих бэрлокских дам, когда до тех доходило, что именно эта бледная девица и есть невеста их принца. Все старшие тётушки, кузины, а также прочие родственницы и приживалки были разряжены в пух и прах, поражая безумным смешением цветов и тканей. Лёгкие газовые или шёлковые накидки и рукава могли сочетаться с грубой саржей и плотным льном, бархат смело соседствовал с жаккардом и мехами. Помимо прочего дамы Бэрлока обожали громоздкие украшения и броский макияж, из-за которого лица большинства походили на жуткие уродливые маски. Нэйдж не смогла никого из них запомнить и даже понять какого они возраста.

А вот барона Витора она приметила сразу. Рыжеволосый молодой мужчина выделялся из толпы не только ярко-алым жилетом и канареечно-зелёной рубашкой, которые он предпочёл кольчуге и доспехам, но и развязной надменной походкой. И всё это не шло ни в какое сравнение с вызывающими нахальными манерами барона. Витор вышел на дворцовую площадь в сопровождении десятка головорезов, нарушая все законы гостеприимства. Нэйдж ясно видела застывшую на его пухлых вывернутых губах усмешку и блеск в жестоких прищуренных глазах. Он явно наслаждался своей выходкой и тем, как безропотно король Линка принял этот вызов. Лишь Этьен дёрнулся что-то заявить, но был тут же остановлен Его Величеством. Признаться, Нэйдж это озадачило. Она искренне не понимала, зачем король потворствовал хамству барона, но едва Витор поравнялся с ней едва удержала себя в руках. Похотливый взгляд, которым тот наградил её, весьма однозначно говорил о мерзких планах, в которых точно не было места ни церемониалу, ни чести, ни морали.