Книга Пламенный цветок, страница 81 – Мира Ризман

— Разве что в качестве наложницы! — нахально хмыкнул Витор, чем заслужил смешок от Этьена. Барон бросил злобный взгляд в сторону эльфа, но тот даже не подал виду, продолжив невозмутимо нарезать овощи в своей тарелке. Тем не менее, запальчивые слова Витора на несколько минут погрузили столовую в неловкую тишину. Королева и король тревожно переглядывались, Зарина и вовсе прикрыла уши юной Кэрине, тогда как дам Бэрлока, похоже, ничего не смутило, но, зайдя в тупик, они вынуждены были искать новую тему, что далось им нелегко.

— А как вы думаете, этот новый канцлер Каэра, кажется, Торик что-то вообще сможет сделать? — наконец, нашлась молоденькая леди, имени которой Нэйдж не запомнила. Девушка, несмотря на резкие черты, могла быть довольно привлекательной, если бы не уродливый макияж и безумное бордово-синее платье.

— Кстати, говорят, он холост, — снова принялась за своё леди Яруна. — Леди Халцина, может, вам отправиться на Каэр? Не стоит упускать из виду такого привлекательного кавалера!

— Но там же война! Его Величество только вчера отправили войска… — воскликнула девушка, но тут же осеклась под тяжёлым взглядом леди Мирцаны.

— Наша леди Халцина ещё совсем дитя, — с фальшивой улыбкой произнесла леди Гизелла. — И совсем ничего не понимает, верно, Халцина?

Девушка печально склонила голову, а за столом опять перевели тему, начав внезапно обсуждать юную принцессу Юфемию и её шансы завоевать сердце наследника Ю. Нэйдж вновь покосилась на Этьена, но тот отнесся к словам бэрлокских дам с поразительным хладнокровием и, словно нарочно, сосредоточился на жене и собственной тарелке. И его внимание к Зарине неизменно рождало зависть и ревность. Нэйдж заставила себя это проглотить и устремила свой взор на Витора, и, к своему удивлению, обнаружила, что тот буквально не сводит с неё глаз! Сальный взгляд барона так и блуждал по вырезу воротника и корсету. Нэйдж явственно чувствовала его вожделение, и оно будило в ней азарт. Желание поддразнить хамоватого барона стало почти нестерпимый. Нэйдж безотчётно потянула рукав, и тот послушно сполз, оголяя плечо. В следующий миг раздался неистовый кашель. Нэйдж с изумлением воззрилась на Витора. Тот вскочил с места и продолжал пытаться откашляться. Рядом тут же засуетились бэрлокские дамы, наперебой причитая и едва не падая в обморок.

— Барона отравили! — заголосила леди Мирцана, но её чудовищное заявление тут же опроверг Этьен:

— Ну что вы, леди, барон всего лишь подавился! — При этом эльф покосился в сторону Нэйдж. Под его взглядом стало как-то резко неуютно, отчего она нервно поправила сползший рукав. Это удивительным образом совпало с окончанием приступа кашля Витора. Похоже, барона успели напоить вином, и ему, наконец, полегчало.

— Вам стоит быть осторожней, здешние повара любят изысканные пряности, — насмешливо посоветовал Этьен, за что получил полный ненависти взгляд.

— Разберусь! — буркнул раскрасневшийся и ещё более подурневший Витор, отталкивая от себя окруживших его леди. Те послушно разбежались по своим местам, и только леди Мирцана ещё несколько минут продолжала сетовать по поводу жизни и здоровья барона, припоминая нелепые смерти родственников. Кажется, её дядюшка скончался из-за грибного супа, а какой-то племянник не смог проглотить свиное сердце и задохнулся прямо за столом. Однако эту тему не поддержали, и вскоре разговор и вовсе ушёл к восхвалению Витора. Нэйдж оставалось только поражаться, как бэрлокские дамы умудрялись находить в столь сомнительном человеке какое-то благородство. Леди весьма темпераментно принялись перечислять все заслуги барона, которые начинались от блестящих умений дрессировать собак, которыми Витор прославился ещё в раннем детстве, и заканчивая созданием собственной армия, ставшей едва ли не самой лучшей на Бэрлоке. Увлекшись этим представлением, Нэйдж всё чаще поглядывала в сторону раздувающегося от гордости Витора, который даже и не подозревал, что льющая непрерывным потоком лесть проявляла его истинную сущность: жестокого, амбициозного, не гнушавшегося нарушать законы негодяя. Бэрлокские дамы оказались настолько глупы, что, распаляясь, выдавали всё больше опасных подробностей: