Книга Прощальный танец, страница 190 – Мира Ризман

— Вы! — вырвалось у Ренисы, и она тут же густо покраснела.

— Весьма польщен вашим вниманием. — Уголки губ Аулуса внезапно дрогнули. — Но не могли бы вы выразиться яснее?

— Прекратите издеваться! Вам не стоит никаких усилий, чтобы всё правильно понять! — чувствуя, что вот-вот сгорит от стыда, выпалила Рениса. — Вы же сами выбрали меня в супруги, так почему делаете вид, что я вас совсем не привлекаю?!

— Но, позвольте, как, по-вашему, мне следует поступать, зная, что моя супруга дни напролёт рисует портреты другого мужчины и обсуждает возможный адюльтер?

— Но… это… — Рениса осеклась. Глаза защипало от подступающих слёз. Уж лучше бы она продолжала молчать: разговор всё только усугубил! И теперь выходило, что уже не он равнодушный и чёрствый, а сама Рениса ветреная, бесцеремонная и противоречивая. Ощутив себя загнанной в угол, она совершенно растерялась. Казалось, любое сказанное ей слово подобно бумерангу непременно вернётся и ударит по ней самой.

— Не подумайте, что я вас осуждаю. — Тон Аулуса смягчился и стал заметно нежнее и слаще, и оттого то, о чём он говорил, выглядело ещё более ужасно. — Романы на стороне вполне обычное явление, и, учитывая ваши чувства, я не склонен вставать между вами. Единственное, о чём вынужден вас просить — соблюдайте осторожность! Лишние слухи вам обоим доставят хлопот!

Волны негодования накатывали на Ренису, и она ощущала себя крохотной лодочкой, угодившей в шторм. Ещё немного, и её окончательно утянет на дно.

— Не знаю, чего вы добиваетесь, толкая меня на подобное безрассудство, но я не собираюсь больше играть в ваши извращённые игры! — рассержено выдала она, после чего позорно сбежала из кабинета.

Вернувшись в мастерскую, Рениса в едином порыве собрала все недоделанные эскизы и наброски, где был изображён Данье, а затем без жалости швырнула их в камин. Пламя с жадностью набросилось на предложенное угощение, и по мастерской поплыл неприятный горелый запах, от которого Рениса невольно поморщилась. Устроив на мольберте свежий лист, она принялась выплёскивать на него всю свою ярость. Полосую бумагу жесткими короткими штрихами, Рениса, будто опасаясь от собственной руки нового предательства, не спешила придавать им форму. И лишь одной детали она уделила пристальное внимание: внушительным ребристым скрученным винтом рогам. Почти любовно Рениса выводила каждую чёрточку, прорисовывая замысловатый узор, и с особым тщанием накладывала тени и блики. Рога и в самом деле вышли отменные: с крупным костистым основанием, крутым изгибом и позолоченными острыми кончиками. Они весьма гармонично дополняли небрежно выведенный портрет. Отложив первый эскиз, Рениса тут же взялась за второй, в котором снова сделала акцент на рогах: теперь уже более утончённых и длинных, украшенных серебристыми кольцами.

Во время работы над очередным рогатым шедевром в мастерской появился Фарис с напоминанием об ужине.

— Скажите агни, что я неважно себя чувствую, потому не смогу спуститься. И передайте ему мои искренние извинения, что оставляю заботу об Её Высочестве на него, — заявила Рениса и демонстративно поспешила вернуться к работе. Её ждали новые ветвистые рога, которые в своём величии не желали умещаться на одном листе вместе с красноволосой головой, на которую она их водрузила.