Книга Стань моей мечтой, страница 4 – Виктория Рогозина

Поначалу Игорь пытался строить идеальную картинку: отец, мать, двое детей — один от жены, второй «приёмный», но в семье. Всё как надо. Праздники, семейные фото, поездки. Только фото быстро выцвели, поездки закончились, а Игорь собрал чемодан и исчез, громко хлопнув дверью — как будто убегал не от Елены, а от самого себя.

После развода он не объявлялся. Ни открытки, ни звонка, ни алиментов. Просто вычеркнул всё.

Олегу тогда было десять. Он не заплакал. Просто замкнулся. С тех пор был «тише воды», наблюдал, слушал, делал выводы. Он не вызывал проблем, не просил лишнего. И в этом своём молчаливом взрослении стал даже чем-то удобным.

Елена Павловна, оставшись одна с двумя детьми, на первое время впала в растерянность. Нет, она не была образцовой матерью — не стояла у плиты с фартуком и пирогами, не проверяла дневники и не читала сказки на ночь. Она жила в вечной спешке, между собеседованиями, свиданиями, попытками устроить свою судьбу и собрать осколки некогда нарисованной мечты. Олега она порой забывала забрать из школы, на родительские собрания не ходила, на день рождения могла подарить гель для душа из ближайшего магазина и быстро убежать к очередному «Серёже».

Но всё равно она их любила. По-своему. Иногда — слишком устало, иногда — ярко, внезапно, как будто ей самой не хватало этой любви. И в трудные моменты, когда совсем опускались руки, она говорила:

— Если бы не вы… я бы вообще не выжила.

Она не была идеальной, но она не сдавалась. Её не сломили ни измены, ни долги, ни шепот соседей за спиной. Она делала ошибки — с мужчинами, с детьми, с самой собой. Но каждый раз снова вставала, красила губы, надевала каблуки и шла вперёд.

И дети — Олег и Варвара — как будто стали её навигацией в этой странной жизни. Неровные, не всегда понятные, но свои. Они не спасли её, но стали якорями. А она, несмотря ни на что, была счастлива. Или, по крайней мере, умела в это верить.

Олег же… Он не злился. Ни на отца, ни на мать, ни на обстоятельства. Он просто стал сильнее. Тише. И мудрее.

Олег понимал Елену. Понимал даже тогда, когда она, на нервах, в сердцах бросала в его сторону несправедливые упрёки. Он знал — это не от злобы. Это от усталости, от бессилия, от бесконечной гонки за жизнью, в которой она всё время спотыкалась, но не прекращала бежать.

Он не обижался. Просто молчал, иногда — кивал, иногда — варил ей кофе и оставлял на кухонном столе с запиской: «Ты справишься». Елена, конечно, замечала это. И всегда, через пару часов, подходила к нему, присаживалась рядом и говорила чуть виновато:

— Прости, я опять сгоряча. Ты же знаешь, ты у меня умный… взрослый не по годам.

И он знал. Она действительно быстро признавала свои ошибки. Не все матери на такое способны. Она не всегда была рядом, но когда была — была по-настоящему. И этого хватало.

Постепенно Елена стала для Олега настоящей матерью, не просто женщиной, у которой он оказался по странному стечению судебных обстоятельств. А Варвара стала сестрой. Не сводной, не условной, а самой что ни на есть настоящей.

Хотя между ними было всего два месяца разницы, Олег всегда ощущал, что он — старший. Как будто именно он должен был держать мир на своих плечах, когда Варвара падала. Разница была не в возрасте, а в том, как они смотрели на жизнь.