Книга Малина для мага, или Сорванная любовь, страница 24 – Ольга Ярошинская

Малин спустилась по ступенькам крыльца и пошла босиком по траве, темно-синей под лунным светом. Тонкое платье металось, рвалось на ветру, обнимая то плавный изгиб бедра, то округлость груди, то длинные ноги. Дом позади вздохнул, замерев в восхищении.

— Чтоб ни звука, — приказала Малин, обернувшись, и Эйдан повернул возле губ воображаемый ключ.

А она плавно подняла руки, приветствуя серп луны, и теплая сила разбежалась от нее волнами. Сглотнув, Эйдан опустился на крыльцо, а сердце бухнуло в груди громче.

Тонкий силуэт в белом слегка покачнулся, дрогнул, руки двинулись, очерчивая невидимый круг. Это было как танец под музыку, которую Эйдан не слышал. Дыхание земли — так называли его магички. Дыхание жизни. Женская магия, способная исцелять и дарить надежду там, где ее не осталось.

Его самого пару раз латали и вытаскивали с той стороны, откуда нет хода. Но он — всего лишь человек, пусть и с магией. А Малин собирается помочь целой башне.

Гибель дома — не такая уж неслыханная вещь. Бывает, род обрывается, башня ветшает. Иногда удается ее вновь приручить, пустив новых хозяев, но такое случается редко. Чем старше башня, тем сложнее: слишком много поколений нашло покой в ее стенах.

«Бабуль, — мысленно позвал Эйдан. — В чем я не прав?»

Уязвленная гордость терзала его душу, разъедала почище скверны. Но, усмирив чувства, Эйдан попытался мыслить логически. Мамаша Малинки — тихий ужас. Клотильда Руа только и думала о том, как ухватить кусок пожирнее, и явно воспитывала дочерей в том же духе. Вот Малин и взяла то, что ей дали. Это он обещал, а она лишь клялась, что любит. Так, может, она и следующего любила — того, к кому побежала сразу после их ночи. И другого тоже, и корневого мага, к кому шла сплетенной ночью, когда Эйдан ее нашел…

Злые мысли рвали сердце в клочья. Во рту пересохло, а глаза не могли оторваться от женщины в белом. Ее одежды промокли от влажной после дождя травы, бесстыдно облепили влекущее тело. Лунный свет гладил запрокинутое к небу лицо, целовал длинную шею, скользил по стройным ногам.

Надо было сделать так, чтобы Малин больше и подумать ни о ком не могла. Взять все, даже больше. Закрыть и окна, и двери, и не выпускать ее никогда. Но Эйдана ждал дозор, пять лет разлуки — долгий срок. Может, Малин поступила честно, когда ушла и не стала дарить ему пустые надежды?

Вторая волна ударила его в грудь, окатив жаром, и магия стала видимой: золотое сияние окутало Малин плотной дымкой, завернулось в густые линии силы, растекаясь по черным лучам рыхлой земли.

Дом позади вдохнул глубже, заскрипел ветками. Если она спасет дом, вернет его к жизни, то за такое можно, пожалуй, простить и измену. Не забыть — такое навсегда останется шрамом, но перешагнуть и жить дальше. Эйдан так и сказал — наладить отношения. Она же в ответ обозвала его по-всякому и разозлилась еще сильнее. Что же с ней делать?

Малин танцевала, и движения стали резче, быстрее, наполняясь животной страстью. Магия пульсировала, расползаясь мерцающими нитями, прячась в рыхлую землю. Лучи наполнялись золотом один за одним.

Башня застонала, выкапывая корни — толстые, узловатые, как стариковские вены, благодарно зашуршала листочками. А Малин все вскидывала руки к небу, водила ими, словно зачерпывая невидимую воду, и швыряла ее вниз, под босые ноги, облепленные мокрым платьем.