Книга Не названа цена, страница 124 – Мария Берестова

Илия вспомнила свою заготовку про дрожание нот и порадовалась, что ничего на это тему не сказала.

— В финальном раскрывалась тема разочарования, — сел в экипаж Леон. — И тоски души по тем юным мечтам, которым уже не суждено сбыться, потому что человек повзрослел и уже не может отдаваться иллюзиям своей юности.

Илия тяжело вздохнула. Теперь, когда Леон всё разложил по полочкам, ей стало казаться, что это совершенно очевидно, что оно всё лежало на поверхности, и что только безнадёжно глупый человек мог этого не увидеть.

Заметив её огорчение и верно распознав её причины, Леон отметил:

— Этому учишься со временем. Кроме того, чтобы научиться понимать такие моменты, недурно читать, что сами композиторы пишут о своих произведениях.

Смущённо поправив волосы, Илия отметила:

— Вы меня и в музыке научите разбираться?

— Я и сам не большой знаток, — сухо пожал плечами Леон.

Настроение его стало даже ещё хуже, поскольку ему теперь казалось, что концерт вполне отражает его собственные чувства.

Илия, конечно, удивилась его внезапной холодности, но не стала навязывать разговор и сделала вид, что увлечена выглядыванием в окно.

На улице, впрочем, было уже темно, поэтому в окно она видела разве что своё собственное отражение.

Доставив её домой, Леон распрощался — опять же, весьма сухо, и даже не зайдя. Илия подумала, что, возможно, он слишком устал, или что всё ещё пребывает мыслями в музыке.

Её же саму дома подстерегала засада: никто из домашних не спал.

— Ну, что, как прошло? — с любопытством атаковала её мать, за руку притаскивая к столику, где были собраны закуски и сервирован чай.

Обрадованная тем, что Леон так хорошо её просветил, Илия приняла горячую чашку, напустила на себя важный вид и авторитетным тоном пересказала весь этот анализ про юность, мечты и разочарование, щедро сдобрив его своими собственными эмоциями и даже теми самыми заготовками про «кларнет выдал щемящую ноту!»

Домашние слушали внимательно, не перебивая, и тоже пили чай. В середине беседы отец даже подозвал жестом домоправительницу, которая пряталась у дверей и тоже прислушивалась, и она стала пить чай со всеми.

Наконец, Илия высказала всё, что смогла, и замолчала, крайне довольная собой.

— Ну! — к её неожиданности, огорчённо протянул брат. — Мы не про музыку, вообще-то, спрашивали!

Илия удивлённо захлопала ресницами.

— Как прошло свидание? — прямо уточнила мама.

— Целовались?! — с предвкушением в глазах перебил её брат.

Застонав, Илия спрятала лицо в ладонях и оттуда возмутилась:

— Это было не свидание! Я…

— Ходила со своим наставником как сотрудник управления, да-да, — ехидно продолжила её фразу мама.

Брат разочарованно хлопнул себя по колену:

— Значит, не целовались!

Молчавший до этого отец заметил:

— Приличный молодой человек, он не стал бы целоваться на первом свидании.

Вскрикнув что-то возмущённое и смущённое, Илия вскочила и унеслась к себе.

Семья, добродушно и понимающе поусмехавшись, продолжила чаепитие.

Леон неуверенно рассматривал себя в зеркало — рубашка без рукавов из простого мягкого полотна смотрелась на нём чужеродно и дико. К тому же, она ещё и была бежевой!

Он привык всю жизнь носить белые накрахмаленные рубашки строгого кроя с длинным рукавом. В юности ему казалось, что так он выглядит взрослее, а потом он просто привык, и уже не представлял себя в чём-то другом.