Книга Позор рода Фавьен. Хозяйка Пурпурной крепости, страница 143 – Лина Калина

Ривен слушает, не отводя взгляда от сияющего кристалла.

— Пусть так, — произносит он тихо. — Лишь бы Рик жил, а матушка больше не плакала.

Защитник качает головой.

— Вы не понимаете, Ваше Величество. Эта связь вне времени. Даже если вас разделят годы и расстояния, нить останется. Ваши судьбы будут переплетены навсегда!

Ривен закрывает глаза.

Годы без магии. Без трона. Без имени.

— Плевать. Я сказал: пусть берёт мою судьбу.

Он усмехается коротко, без радости:

— В конце концов, в мире хватает дел поважнее трона. Но никто не должен знать правду, Таэн. Пусти слух, что мне надоели все эти игры при дворе. Я уйду в Дозор.

Камень вспыхивает. Волна голубого света окутывает молодого императора, ложится на плечи, стекает вниз и возвращается к кристаллу.

Сделка заключена.

Ривен отстёгивает мантию, пальцы судорожно сжимают алую ткань — и вот она уже падает на пол, пока он, не оглядываясь, идёт к выходу.

— Но… Ваше Величество, — Защитник бежит следом, — дозор? Вы не можете так поступить!

— Поеду на самый край Империи, туда, где нужны драконы, — отвечает он спокойно.

— Но вы же без магии, Ваше Величество… да как же так?

— Значит, научусь жить без неё!

На секунду всё гаснет. Император и Защитник растворяются в белёсой вспышке. А потом Исток листает картинки — воспоминания Ривена и Рика. И я понимаю: после сделки между братьями не осталось границы.

Их магия теперь звучит в унисон, как дыхание, разделённое на двоих. Я вижу, как Рик растёт, спорит, учится дышать вместе с этой связью. Иногда она помогает. Иногда мучит — когда боль одного эха откликается в груди другого.

Они смеются одинаково и в тот же миг отводят взгляд, когда говорить становится слишком тяжело. И чем дольше смотрю, тем яснее понимаю: никто из них не смог бы стать тем, кем стал, без этой нити, сотканной из жертвы и любви.

Далеко на юге, Рик перетягивает бинтом ладонь — тонкая полоска крови проступает сквозь ткань. Он поднимает редкий меч-артефакт: вокруг лежат поверженные враги. Свет клинка отражается в янтарных глазах тем же холодным блеском, что и во взгляде брата.

В то же мгновение Ривен, словно откликнувшись на невидимую боль, снимает перчатку и машинально растирает запястье, будто вспоминает старую рану

Рик не переносит сладкий фруктовый настой, и в тот же миг Ривен морщится, ставя кубок в сторону.

Император не может уснуть: переворачивается, ищет прохладу. На другом конце Империи Защитник Истока выходит на балкон, глядит на звёзды и шепчет:

— Опять бессонница, братец?

Утром Ривен поднимает меч на тренировке, и в это же мгновение Рик останавливает ручку над бумагой, словно чувствует тяжесть стали.

Да, кажется, теперь я лучше понимаю обоих.

Картинки вдруг гаснут. Но... почему Исток не отпускает?

Вокруг темно и холодно, будто сама тьма дышит мне в лицо. Я пытаюсь зажечь руну, чтобы осветить этот мрак, но магия утекает, и ничего не происходит.

Вздруг мир вспыхивает — слепящий белый свет взрывает мрак, превращая ночь в день. Звучит голос Истока: древний, низкий, говорящий на языке, которого я не должна знать. И всё же я понимаю каждое слово:

— Я привёл тебя в этот мир… и обратно не верну.

— А я и не хочу возвращаться, — шепчу в ответ.

Там всё закончилось слишком давно. Мама умерла. После неё меня удочерила другая семья. Приёмные родители называли это заботой, а в реальности не понимали, что им со мной делать. Я всё время мешала — не так смотрела, не так говорила, не умела быть «правильной дочерью».