Книга Позор рода Фавьен. Хозяйка Пурпурной крепости, страница 8 – Лина Калина

Матушка отводит взгляд.

— Ты не голодная сирота. Дом Фавьен даёт тебе поддержку. Землю в Пустоши. Ты злишься — я понимаю. Но если я выберу тебя, нас сожрут. Всех. А если выберу род — выживут остальные. Прости, Аэлина. Но я не мать. Я — Фавьен.

Я молчу. Смотрю в её холодные серебряные глаза — такие же, как у меня.

Она чистокровка, приёмная дочь Фавьен. Её прежний род вымер, и, примкнув к новому, она слилась с ним, как того требовали традиции. Заключив союз с одним из сыновей Фавьен, она лишь укрепила своё положение.

Чистокровки всегда принадлежат роду. Они не берут имя мужа, оставляя своё. Такова цена их крови.

И теперь, когда из всего рода Фавьен осталась только она и её четыре дочери, она несёт тяжкую ношу.

Но разве можно вот так — жертвовать детьми? Просто потому, что избавившись от одной, надеешься спасти остальных?

— Ты хочешь ответа, Аэлина, почему так, — тихо спрашивает она. — Я его дам. Фавьен не ломает. Фавьен — режет.

Она медленно уходит вглубь гостиной и вскоре возвращается с тонкой кожаной папкой, перевязанной серебристой лентой.

— Езжай. Замок стар, обеспечен минимально. Стены, крыша, защитный купол. Каплекарта будет привязана к твоему имени. На первое время хватит.

— А потом?

— А потом... ты станешь не нашей заботой.

Эта фраза звучит спокойно. Буднично. Как будто речь идёт не обо мне, а о сломанной мебели, которую удобно вынесли за порог.

Я качаю головой, уже даже не злясь.

— Значит, ничего. Ни письма. Ни поддержки.

— Ты отныне не часть рода, — напоминает она. — И Каэль… вправе взять новую жену. А ты — вычеркнута.

— До тех пор, пока он вдруг не передумает, — говорю. — Например, если магия в моей крови проснётся...

Она молчит. Только на мгновение её взгляд цепляется за мой живот. Почти машинально. Я вижу в этом не тревогу — расчёт.

— Всё зависит от тебя, — говорит она наконец. — Используй это время мудро. Научись быть благодарной. Даже за сломанные крылья.

— А если я вернусь?

— Не вернёшься. Ты же знаешь, как всё работает.

Возьму проклятые развалины. Но когда появлюсь снова — ни один из них не осмелится смотреть мне в глаза. Я протягиваю руку, и она кладёт документы.

— Отправляйся немедленно. Это одно из условий. И не вздумай писать сёстрам — не навлекай на них беду.

— Не беспокойся. Ни один из Фавьен не получит от меня ни строчки. — Я делаю реверанс — холодный, выверенный — и выхожу из её комнаты. Возьму пару платьев и бельё. Это всё, что я унесу с собой.

Матушка

***

Уже минут двадцать я хожу по комнате кругами — не столько собираю вещи, сколько пытаюсь унять раздражение. И дело не только в матушке или Каэле. Бесит сам род Вальдьен. Мало им было влезть в мой брак, так они ещё и плетут интриги за спиной!

Я бросаю в чемодан пару смен белья, серое платье без кружева, тёплое повседневное, тёмно-синее понаряднее, ножницы, пузырёк масла и документы на замок.

Долго смотрю на гребень из чернёного серебра — свадебный. Он царапает пальцы, когда я всё-таки кладу его на дно.

Собираю всё молча. Даже слуги — те, что раньше суетились вокруг, — исчезли. Либо по приказу матушки, либо по велению Каэля.

Открываю ящик стола. Книги. Письма. Те, что Каэль писал в начале брака — тёплые, иногда тронутые поэзией. Я когда-то перечитывала их перед сном. Дурочка.

Теперь бумага пожелтела, чернила выцвели. Как его чувства. Я не рву их. Просто оставляю там же.