Онлайн книга «Мой инфантильный супруг»
|
Я осторожно коснулась его плеча рукой. Позади на горизонте начало всходить солнце. — Отец Авин…Отец Авин! Священник дернулся, издав последний храпок, и распахнул свои серые глаза, окруженные множеством мелких старческих морщинок. Взглянув на меня, старик быстро проснулся и схватился за повязки рясы, вжавшись в спинку лавки. — Угодники небесные, святая дева! Я нахмурилась. Понимаю, что в белом одеянии и с рассветом позади я как посланник Небес, но зачем же со страхом так глядеть? Учитывая все похождения нашего священника, у него кара другим путем придет. — Тьфу, то ты, Анитка… — То я. — А свеклой чаго щеки не намалевала? — отец Авин, кряхтя, встал с лавки, отряхивая полы мешковатой рясы. — Себе на лбу намалюйте. — Ох, и заноза ты. Мужик-то твой где? — Ему с окраины противоположной бежать надобно. Сейчас будет ужо. Священник снял с пояса связку ключей, потерев скрюченную спину. Взяв с лавки забытое стариком писание, я вгляделась в дальние луга и, никого там не заприметив, подошла к дверям церквушки, смотря, как отец Авин дрожащими руками перебирает десятки ключей. Ржавеющий замок отворился, и священник, процедив сквозь зубы непристойные слова, несколько раз дернул на себя тяжелую дверь. Церквушка в Дасинке маленькая, двум небесным божествам посвященная. Их небольшие статуи стояли по бокам от деревянной трибуны. Большие окна, украшенные витражами с изображением причудливых узоров, были покрыты слоем пыли, частички которой летали в пробивающихся лучах. Несколько лавочек каменных да одна-единственная неуместная колонна, опутанная плющом. Здесь пахло ладаном и розмарином. Опустившись на одну из лавочек, я посмотрела на открытую дверь. Не горела я желанием за страньку выходить, да сейчас только не по себе стало от мысли, что он не придет. Матушка моя тоже не по любви замуж пошла, а потом говаривала, что чудеснее мужчины, чем папаня мой, она в жизни не встречала. Священник расположился за трибуной и разложил на ней протянутое мной писание. Вдалеке прокукарекали первые петухи. В гулком воздухе послышались торопливые шаги, и, обернувшись, я увидела страньку. Тот, отряхивая золотистые волосы, поправлял на себе чистую рубаху, подпоясанную плетеной веревкой. Дыхание у паренька было тяжелым и то и дело сбивалось. Видно, несся по полю, сломя голову. Странька поднял голову, посмотрел на меня и расплылся в своей улыбке доброй, показывая две ямочки на красных щеках. Нахмурив было брови, я тяжело выдохнула, поднявшись с лавки и подойдя к трибуне. Странька последовал за мной, встав рядом. Он вновь нервно разминал свои пальцы, отчего захотелось дать ему не по рукам, а по башке. — Ну, шо, дети мои, — старик задорно хихикнул, плюнув на пальцы и перевернув страничку писания, — раз в жопе у вас жало вертится, и сидеть на одиноком поприще уже невмочь… — Отец Авин, давайте так, как написано в писании. — Анитка, да туточки так и написано, погляди! Ну, ладно-ладно… Я плохо помню порядок слов в брачной клятве. Слова там старые, древние, а потому многие из них непонятные. Помню обещание верности, рифмованные строки о руке помощи каждодневной да напутствие на любовь безграничную. Я, когда помельче была, как-то заглянула в это писание да увидала, что половину писанины там старостью размыло. Священник наш все тексты наизусть помнил, а в книжку всегда смотрел, чтоб суть вспомнить. |